В ночных прогулках меняется ощущение времени, пространства: предметы необъяснимым образом становятся ближе, дальше, сжимаются и расширяются. В абстрактном, бесформенном состоянии контуры их сдвигаются, плотность уменьшается или увеличивается.
Ничего колдовского здесь нет, так устроено людское восприятие, а оно может сыграть злую шутку.
Засидевшись в гостях до глубокой ночи, возвращалась я домой. Дорога лежала вдоль реки. В сгустившейся тьме она выглядела тёмной, почти чёрной. Вкрапленными в водную гладь самородками блестели россыпи звёзд.
Золотая жила тянулась с одного берега к другому, уходила далеко вперёд и терялась в беспроглядной тьме, где ночное небо нависало так низко, что соприкасалось с рекой, а её течение — поворачивало ввысь.
Золотишко плескалось в воде, бери — не хочу, но пробраться к нему было не просто: сбившись в кучу, росли кусты тальника. Кто-то из «грозных стражей», оторвавшись от войска, навытяжку стоял у дороги. Длинные, торчащие в разные стороны ветви напоминали заострённые трезубцы.
Даже поёжилась. Возвратиться назад? До дома — шагать и шагать. Посмотрела в другую сторону — скалистая насыпь. Высоко.
Когда-то здесь бушевало древнее море, теперь — шумело хвойное, по отвесному склону альпинистами карабкались молодые ёлочки и сосёнки.
Песчаник под толщей воды спрессовался, превратился в каменные глыбы. Выглядывая из-за туч, луна освещала их ребристую, обточенную за тысячелетия поверхность. Иногда на скальниках находили фрагменты костей вымерших животных.
На гору взбираться не стала: скрипящие и раскачивающиеся из стороны в сторону одеревеневшие великаны наводили жуть.
Только вперёд, тем более, что, если никуда не сворачивать, то и не страшно.
Но что это? Впереди возникло размытое пятно, ещё чернее, чем бегущая вдаль река с испещрившими её прожилками золота.
Неуверенно сделала несколько шажков. Липкий сгустившийся сумрак что-то более конкретное в этом нечто неопознанном разглядеть не позволял.
— Не дрейфь! — успокаивала себя, — сейчас дойду, и всё прояснится.
Но чем короче становился путь, тем сильней тряслись колени.
Предметы отбрасывали странные, не похожие ни на что тени. Картины оживали и наползали друг на друга.
Встала как вкопанная: привлёкшее внимание пятно расползлось, казалось более плотным. От него к кромке воды протянулась непонятная, такая же тёмная полоса.
— Всё, дальше не пойду! — я готова была простоять до утра.
Сведя воедино относящиеся к здешним местам историческое (а, скорее, доисторическое) прошлое и пугающее настоящее, вглядываясь во тьму, недоумённо пробормотала:
— Откуда здесь мамонты?! И где у них бивни?
Ощущение было настолько реальным! Вот лохматый зверь забрёл в реку, вот — протянул хобот (а я сначала и не сообразила, что там темнеет у воды)…
— Жарко стало, пьёт, — объяснила себе, пялясь во мрак.
Потопталась на месте. Занятый процессом, гигант не обращал на меня никакого внимания.
Бочком-бочком, в надежде, что с наполненным водой желудком чудовище сожрёт меня не сразу, прокрадывалась во тьму. Повернула голову. Фокус сместился. Интересующий объект стал вообще ни на что не похож. В том числе и на мамонта.
А вдруг я поравняюсь с ним и…?! Подгоняемая любопытством, осторожно приблизилась.
Потерявшим бивни мамонтом оказался обычный бакен, а, соответственно, хоботом — прикреплённая к нему цепь. Ветер покачивал её, а отбрасываемая тень создавала иллюзию объёмности.
Н-да…Жалко, конечно, тянуло на мировую сенсацию.
В гостях я больше не задерживалась: мало ли что примерещится…
21.06.17