Он покинут намедни у бронзовых врат,
словно брошенный камень на плоскость вокзала.
В прошлом чья-то рука в эту плоскость вонзала
щит вчерашней надежды на завтрашний поезд.
Если даже погода способна здесь врать,
пусть же этим враньём служит некая помесь
из просветов и гроз.
Как вороньим пером и
сероватой бумагой сверчковая рать
атакует перроны.
Вдруг случайный прохожий толкает ногой
гладкий кожаный бок, и он падает, с треском,
раскрываясь как мак, раскрываясь посредством
разобщенности петель, плеская наружу:
пару книг, пару брюк, оставляя нагой
только заднюю стенку, стараясь нарушить
всю статичность пространства, всю камерность мира,
не взирая на звёзды и рельсовый вой,
что проносятся мимо.