В восемнадцать хотелось кокетничать, хохотать; в 19 завоёвывать и покорять, жить, вне понятий. Коротких юбок хотелось, жарких объятий, развратных платьев и прогулять все занятия.
В 20 учишься принимать и на стыке восприятия
Ценить умение делать, а не слагать; дар не только мыслить, но и поступать. В 21 впервые проигрываешь, в 22 учишься побеждать: нет, уже не хочется сносить и ждать, уже не позволяешь давить и стяжать: ты же не девочка «на переспать», ты же не для мальчиков «ни дать, ни взять»,
В 23 устаёшь воевать – вот тебе моя клеть, моя кровать, вот тебе моя плоть, бери, попытаемся склеить, воплотить в мечты эти тлеющие внутри угли, что обжигают, словно плеть: к 24 приходит осознание – я же женщина, а не земная твердь.
В 25 тесна камера, мал мир, ясные картинки кажутся блеклым полубредом, в 26 хочешь заполнить всю себя ярким, пылающим светом, всю себя, до краёв залить
В 26 хочется просто любить.
Любить не так, как в 18, чтобы сводило позвонки, чтобы, позднее, острые клинки
Равнодушия и безучастия беспощадно ранили; нет, совсем не той любви, когда мы едем к друг другу пьяные, чтобы стать друг с другом взрослыми,
Румяными. Обладать телами невменяемыми, а после стать друг другу вызовами
Отменяемыми.
В 27 приходишь к выводу, что поверхность земли – это не беспечная гладь, да и не безликий вал
Поверхность земли – это то, что ты сам себе загадал.
Если загадал, что прогнёшь целый мир,
Их всех
И даже меня, то мир прогнётся пред тобой и на все нельзя
Будут сотни аргументов и доводов «за».
В 28 ты не то, чтобы сука или обитель зла, просто за предыдущие 28 лезвием кинжала становится в глазах бирюза; теперь веришь больше в себя, а не в чудеса.
В 29 накапливаешь достаточный духовный капитал:
Теперь точно знаешь
Деньги всего лишь бумага, а золото всего лишь
Металл.
В 29 боишься быть на мели, доказывая, что ты не ханжа
К 30 понимаешь, что самое страшное
Когда на мели
Душа.