Затихло всё. Ночь потеряла голос.
Отброшен день за кромку суеты.
Дремлют холмы, лиловые по пояс,
И облака чеканны и чисты.
Из тишины отлит хрустальный сад.
Под лунным колпаком застыли ели.
Лишь ходики полуночных цикад
секундами мерцают еле-еле
в забвении тончайших амплитуд...
Так, не меняя сонного регистра,
рондино-ночь томительно плетут
сверчковые всенощные оркестры.
Застыли оловянные поля
и свет луны томителен и манит.
И высоки, как купол, тополя.
И тишина, как память, не обманет.
А в памяти – две смуглые рукИ –
тростиночки – твои худые рУки...
...Чуть отливает холодом разлуки
в луче стальное лезвие реки.
А в памяти по-прежнему звучит –
полынный зной оплавленного лета –
звон золотоордынной саранчи –
цариц полей! –
лоз виноградных пепел...