Неужто в зелени прозрачного листа
таится сила мощи коревища,
что в тёмном подземелье жадно ищет
и пищи, и тщеты себе под стать,
диктуя кроне ноты вечных птах
о вызволенье из немого плена?
Так – тусклым светом звёзд кричит Вселенная
о том, что всё – лишь символ, тлен и прах…
Пусть учит Станиславского Фома,
но, верь – не верь, всё в вечность ускользает,
хоть тысячи томов пиши, прозаик,
а прослывёшь как горький графоман
с трактатом о наивности Листа:
чем мельче – тем небесней и моложе –
и так на корневище не похож он,
что финиш принимается за старт.
До Солнца, вверх! – вперёд, листы! – к Луне,
отбросив прежний путь без сожалений,
без пут! – свободны, как свободен гений –
окрылены незнанием вполне.
К магическому кругу подойдя,
он рухнет наземь, круг замкнув собою,
не принявши за осмысленье боя,
под капли стылые осеннего дождя.
…О, логика сокрытых предпосылок!
В твоём ли тайнобрачии найти
единственные верные пути,
чтобы собрать хоть часть,
а не рассыпать
картину мира, разгадавши пазл,
со зрением фасеточным, как муха…
И, выбирая меж крылом и брюхом,
постичь глубокодремлющее «Аз»
(зелёное, в прожилках кровь сквозит),
чтоб вертикаль узрить, к первостоку,
к тому, глубинному, питающему соком,
и выгнуть круг – до вектора в зенит.