Душевная немного подсыхает рана,
И будет заживать день ото дня,
А женщине той, с саженцем каштана,
Представь себе, есть дело до меня.
Да, я разбит, раздавлен, сломлен духом,
Не чьей-то волей, собственной опять,
Поди-ка вон, костлявая Старуха!
Я жив. И я изволю рифмовать.
Сниму ВолкА с верёвки –– на поляну,
Там вороньё бессмертное. Родня.
А женщине той, с саженцем каштана,
По-моему, есть дело до меня.
Какое дело может быть вообще?
Где Ангелов дела –– где человечьи?
Я сотни лет в потрёпанном плаще
С тех пор, как отпечатал на предплечье
Знак Твой,
Болтаюсь по земле
во мгле,
не отражаюсь в зеркалах,
Жемчужин горы отыскал в золе
, и мрак.
И обратился в прах
Поход крестовый на Него,
Христа
[как угрожают! но не больно бьют]
Под сенью Православного Креста я отыскал последний свой приют.
Стал частью сверхизысканного плана –– шутом плясал на острие копья.
Ты, девочка с ростком каштана –– ты жизнь моя.