После баюканий, сказок, картишек
мимо вершин – ты спросишь: куда?
За город – в поле, в обильный дурнишник,
где у фольклора растёт борода.
Из цветоножек фургон пучеглазый
сделает мне алхимичка-плакун –
будьте любезны, дохлые ЛАЗы:
не появляйтесь в этом полку.
Слышал я басни про ход автономный,
про беспилотность от полной луны…
Вы ради хохмы внесите в каноны
эти несохнущие плакуны.
Пресса не ищет меня – ищут няньки,
шаньги на плитах своих побросав,
только кипрей на бензиновой баньке
лучше, чем чайная колбаса.
Ну, а фургон отныне – мой панцирь.
Если хотите – наружный скелет.
Не от газетного чужестранца.
От жлобофермы в вашем селе.
Предполагать, что настолько дёшев
вечный сеанс золотистой пурги,
я не решался, не обнадёжив
штатный скелет без правой ноги.
Пчёлы спокойно её дожирают,
падая в дёрн, превращаясь в зебр,
и до фургонного урожая
не добираются плуг и серп.
Жмурится солнца тарзаново око,
в сумку к хромому катясь кенгуру,
и удаляется без намёка
на олимпийский триумф на бугру.