Поэма является частью цикла легенд и сказаний
о древнем "Шаш-Илаке"
По просторам Шаша и Илака
Худадов кочевало племя,
Почитали законы и всякий,
Верил в предков древнее семя:
Говорилось, что в каждой здесь твари,
От козявки и до джульбарса*,
Те же жизни святые есть грани.
И законы в пределах царства.
Что одной мы со всеми по крови,
Может просто другого цвета,
И, как мы, что страдают от боли,
И за жизнь, цепляясь при этом.
И в своём многоликом том царстве,
Есть закон, процветанья жизни.
Есть правители, как в государстве,
И зовутся они ихшиды**.
Разве может ещё стать при жизни,
Черепаха горным муфлоном?
Ну, а птица, парящая в выси,
Быть змеёй и ползать по склонам?
Есть у каждого царство и ниша,
Жизнь его неприкосновенна,
Человек, этих царствий всех выше,
И поэтому жизнь священна.
Мы, как звенья невидимой цепи,
Ты убьёшь и вся цепь ослабнет.
Многоликий пусть, путь и цели,
Но чужая боль тебя ранит.
Почитался в племени худадов,
Среди диких зверей опора
Тигр (джульбарс)– как хранитель стада,
Падежа и повального мора.
Так текла жизнь в вольном Илаке,
Но напало чужое племя,
Тамаланхан был вождь каламаков,
Выбрал нужное место и время.
И сошлись, говорят там батыры,
И стеною друг против друга,
В цепи жизни появятся дыры,
То пришельцев будет заслуга.
Гиясхан, что был вождь у худадов,
Он сказал,— «Ну что ж, – нападайте!
Раз залить кровью землю всю надо,
Истребим людской род! Но, знайте
На земле, никогда не исчезнет,
Жизнь, а только лишь лучше станет,
Если царство людей канет в бездну,
На земле будет процветанье!»
И закончив речь, из ножен вынул,
Обнажил свой меч богатырский.
И мгновенно вокруг всё застыло,
Проникая в глубь его мысли.
И изрёк тогда вождь каламаков
— «Коли царство людей исчезнет,
Исход битвы для нас одинаков,
Разум чувства пусть перевесит.
Людей царство мы рушить не будем,
Побратаемся, жизнь восславим.
Впереди много будет буден,
Мы потомству лишь мир оставим.»
Собрались вместе у дастархана,
Выпит чай и кумыс бодрящий,
Подружились всесильные ханы,
И довольны все настоящим.
И за мудрую, святость заветов,
За основу их пониманья,
И дарованы были за это,
Им богатые земли края.
Всё бы шло так, наверно и дальше,
Но не спит зло, чуждое мира.
Тамаланхан на охоте в чаще,
Раз убил заветного тигра.
И убийством он мир тот нарушил,
Тигр был у худадов священным,
Ну и вот, конец той дружбе,
Жизни нет, что была бесценной.
Гиясхан обвинение кинул
— «Мы проделки твои терпели,
Но воткнул ты нож в нашу спину,
Убил дружбу ты в колыбели»
Умертвил Тамаланхан посланца,
Почернел лицо исказилось.
Не осталось от мудрости глянца,
Поднял меч он на побратима.
Разразилась великая сеча,
Мечи молнии так сверкали,
Завершилась только под вечер,
Тамаланхана все воины пали.
В ту же ночь, где убили Джульбарса,
Жгли костры, павшим дань воздавая.
И огни, словно в пламени танца,
Вились вверх, всё вокруг озаряя.
А тот сай, где убит был тигр ханом
Называть стали Жульбарсатканом
*Джульбарс – тигр по-узбекски.
**Ихшид (согд. 'x;y; – x;;; ) — согдийский княжеский титул правителей Согдианы и Ферганы в доисламскую и раннеисламскую эпоху. Как предполагают, титул появился к середине VII века после перенесения столицы Согдианы в Самарканд как верховный титул правителя.[1]
Титул имеет древне иранское происхождение и восходит к древне-иранскому языку Авесты и происходит от «x;aeta», «сияющий, блестящий», или отдр.-перс. «x;;ya;iya-», «правитель, царь » что также восходит и корень происхождение титула Шах.[2]
Стих написан на легенду, записанную И.В.Печуркиным со слов Муратбаева г.Алмалык 1966г