Июль спешит под горку на исход,
меренгой сладкой тая час по часу.
И катит август с яствами вперёд
к медовому и яблочному спасу.
Распято небо вдоль и поперёк
горячкою страдающего лета.
Трава сухая стёртая в песок –
по краю придорожного кювета.
И ночью не спастись от духоты:
сминая простынь, рвёшься вновь наружу,
где звёздный дождь роняет на цветы
серебряную пыль вселенской стужи.
И лишь на зорьке вьётся мошкара
в надежде отыскать хоть каплю влаги.
И морщится древесная кора,
и жухнет лист пергаментной бумагой.
А пульс земной, который день частит,
сбивая ритм природного баланса,
а лето суховеем знай пылит
по блюду пересохшего фаянса.
Воробушки, устав от жарких дней,
забыв игривость прячутся под крыши.
Иссохла жизнь до кончиков корней,
оглохший дождь, мольбы земли не слышит...