Вечный Костусь с огрызком верёвки
и жадные эти болота
(Их бы лисьими звать -
за лживость и чёрную ржавость).
Цедит горло не кровь,
а земли перебивчивый ропот.
От тебя, от меня, от Шекспира -
Бог весть что осталось.
Бормотание древнее: "В яме три панны,
три янны..."
(Ты и сёстры!) Вот вызнать бы что приползёт,
если сжечь их.
И пути, и могилы твои навсегда безымянны
На неострых обломках
краюхой раскрошенной Жечи.
Сорный месяц устал пересчитывать мёртвые зубы -
Не сгодится теперь никому небывалая эта сноровка.
Всё наследство папаши-разини: шматок этой персти нелюбой,
Да потерянный Костусем вечный огрызок верёвки.