Застужено молча о главном
Она щекотно думала о них.
О дне минувшем, самом-самом.
О том, что он ее другой жених.
Какой-то он другой вот этим утром,
В котором из окна обычный свет.
И штора в лете колыхаясь ветром,
И лучше утра для любви и нет.
Но собираясь приобнять спросонья,
Спиной широкой замечтав момент,
Она, вдруг, заморгала исподлобья:
Ведь чувства тайны между ними нет.
Зачем такие мысли и ее ли? —
Топтала думой внутренний разлад.
С чего бы тут и думать, ой ли, —
Ей оглянуться бы на год, на два назад.
Увидеть праздник сердца, явны очи,
Что лобызали страстью ей лицо.
Но вот, остатки уж уходят томной ночи.
Она становится стиха сего чтецом...
Не очень ощутимо, между прочим,
В плывущих меж ресничками строках,
Которые как пепел сонный даже очень —
Как ворох смыслов, как подкожный страх.
Любовь вершиной вещей воздымаясь,
До солнца достает сиянье чтя.
И вот, младая дева, в думы погружаясь,
Прям на постели с ним, гнобясь шутя.
Так делая в пространном было чувстве:
Почудилось неясное "прости".
Она велика в призрачном искусстве
Любимой быть и сердца знать пути.
Как женщина, как праздная утеха
Для глаз прошедших мимо суть мужчин.
А так же мать. Еще не мать. Хоть сваха.
Своей судьбы которой господин...
Ее недавний сон о чувстве лета.
О неспокойном видении дня.
Она сидит в постели. Желанием раздета.
И миг его души — собой храня.