Эти два верлибра Рони Сомека, написанные в разное время объединяет то, что оба они отражают ситуацию за мгновение до..
Рони Сомек. Барабанщик переворота
На простынях наши тела нарисовали скомканный флаг.
И пластмассовые пуговицы сорванной одежды
были как позолоченные пуговицы
с генеральского мундира
Тогда я был барабанщиком переворота,
а она порохом еще не выстрелившей пули.
"Границы государств – цитировал я военные изречения Наполеона, -
определяют большие реки, горные хребты или пустыни.
И из всех этих препятствий особенно тяжело преодолеть
Пустыню".
Вот пустыни тела , бледная кожа, которую защищает
броня бюстгалтера , а над ней копьё солнечного загара
ослепительной шеи.
И мои пальцы барабанят воздух
за мгновение до того,
как они сожмутся, хватая добычу.
С иврита. Из книги Барабанщик переворота.
Рони Сомек. Патриотическая песня.
Я – Ираки-пижама*, моя жена родом из Румынии*.
Поэтому наша дочь – Багдадский вор.
Моя мама продолжает до сих пор доводить до кипения
Тигр и Ефрат.
Сестричка научилась готовить пирожки у своей русской* свекрови.
Мой приятель – марокканец-нож*, втыкает вилку
из английской стали в рыбу, которая родилась у берегов Норвегии.
И мы все – безработные, которых спустили
с лесов Вавилонской башни,
и мы все – ржавые лопасти, которые Дон Кихот
сбивал с ветряных мельниц.
И мы все – стрелки по звездам, которые слепят глаза
за мгновение до того,
как Млечный путь поглотит их.
С иврита. Из книги Подполье молока.
Рони Сомек использует обидные клички, которыми старожилы Израиля
в прежние годы награждали новых репатриантов. Считалось, что выходцы из Ирака
способны выходить в кальсонах на улицу, что выходцы из Румынии – клептоманы,
выходцы из СССР – алкаши, а выходцы из Марроко – психи, которые каждый раз хватаются за нож.