Разных он женщин встречал на пути: юных, молодых и не очень
Любая из них была бы не прочь делить с ним и дни, и ночи.
Ему попадались и стервы, и дуры, и паиньки, и красотки
Кто-то пил воду, кто-то вино, а кто-то коньяк или водку.
Он даже взял в жены одну из них, откормленным стал и довольным
Завел дом с бассейном, ребенка, семью и лающую собачонку.
Уверен был - женская суть проста: зарплата в дом, регулярный секс,
Поездки, подарки, и снова хвалить привычный на ужин бифштекс.
К утру с простыней пропадали следы потрепанной за ночь массовки,
И снова домой, и снова к жене, с презентом из командировки
Смирился за годы и свыкся со всем: все те же друзья, шутки, лица, кино,
Работа, отели и города, пусть скучное счастье – но все же его.
Так жил он, пока не предстала пред ним в дожде без зонта у подъезда
И дернуло словно раскрыв парашют за стропы у самого сердца.
Ее детский смех, голубые глаза, пить кофе привычку на ночь,
И каждую встречу как ценный алмаз в душе старался сберечь он.
Ее необузданную небеса спустили на землю из рая
Казалось ему, чтоб воскресла его никчемная жизнь земная.
Она была нежной, как солнечный луч, его доводя до дрожи
И он замирал на секунду прильнув к ее белоснежной коже.
Он чувствовал каждою клеточкой жизнь и смысл всего мироздания
Как будто до этого был погружен в подобие существования.
Она знала всё: о семье и жене, пыталась порвать отношения.
Но астмой ей глотку сжимало при мысли принять о разрыве решение
Весь мир ее в нем. Так любила она и больше ничто не желала
И если б сказали по углям босой пошла бы за ним нагая.
Как крепость сдалась ему. Пик торжества, ответ на молитву и слово,
В ее безмятежном и тихом: «Да, любить я до смерти готова».
Теперь мерил счастье он в герцах частот, в которых сжимается сердце
И чувствовал будто бы сотни пустот полнЯтся созвучьями терций.
В то утро сказал ей «момент настал. Меня жди на нашем месте
В любимом кафе-корабле у причала, я буду весь твой наконец-то».
И он улетел объясняться с женой, и взрослым таким уже сыном.
Присел на пороге, вернувшись домой, с сигарой давно уж застылой…
И мысли застыли на нулевом меридиане событий,
ждет за которым, как за углом, его безгреховная пристань.
Он ждал возвращения жены из гостей, смотря на закрытые окна
Таким этот дом был чужим всегда, и он был чужим и далеким.
Звонок. Снята трубка и слышится в ней охрипший на холоде голос:
«В районе причала Pont de l'Alma столкнулось авто с пешеходом,
а ваш телефон (да. летальный исход) – предсмертно ей набранный номер».
Он дальше не слышал ни голоса звук, калитки как скрипнула дверца,
Одна за одной оборвалась стропа лохмотьями рваного сердца.
И эта секунда тянулась бы век, покуда не ждущий предлога
В дубовом столе револьвер, как завет защитником стать от тревоги.
Совпал с поворотом ключа в замке освобождающий выстрел
И струйкою алой сочась по стене угаснул его жизни смысл
Его обескровленные глаза, и рот в предвкушении счастья
На пристани призрачной встретится с ней – чем вновь в никуда возвращаться…