Пролог. Бронзовая встреча.
ЧТО Ж ТЫ, СЕРГЕЙ,
Пьедестал не доступен?
В землю рязанскую врос!ЧТО Ж ТЫ, СЕРГЕЙ,
Пьедестал не доступен?
В землю рязанскую врос!
-Сильно жалею:
Малиновых песен
Твоих я не слышал,
Таинственный Росс.
Бронзовый Пушкин, нахмурясь,
На пьедестале стоит,
В землю по пояс
Есенин с Рязани
В него, улыбаючись,
Взглядом глядит.
НА БЛЕСК СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Малиновый оттенок наложил,
Живой проникновенностью поэта
Ей лунный свет до крови оживил.
Вы оба черпнули прошедшего века,
Ступеньки поэзии вы человека,
Помня Гомера, и греко - латынь,
Чрез Ломоносова в русскую стынь.
-Сильно жалею:
Малиновых песен
Твоих я не слышал,
Таинственный Росс.
Бронзовый Пушкин, нахмурясь,
На пьедестале стоит,
В землю по пояс
Есенин с Рязани
В него, улыбаючись,
Взглядом глядит.
НА БЛЕСК СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА
Малиновый оттенок наложил,
Живой проникновенностью поэта
Ей лунный свет до крови оживил.
Вы оба черпнули прошедшего века,
Ступеньки поэзии вы человека,
Помня Гомера, и греко - латынь,
Чрез Ломоносова в русскую стынь.
Глава I.
ПРОЩАНИЕ НА "СТРАСТНОЙ".
Москва, декабрь 1925г.
У памятника А.С.Пушкину.
Обошёл, поклонился три раза,
Что - то подумал в сердцах.
Поднял взгляд, кудри жёлтые лазят,
Синь - глаза застелить норовят.
Шелковистые...кепи скрывает,
Как декабрьская мгла над тобой.
Я - с Оки,
А Московии дали
Украшались твоею Невой!
- Ну, прощай, до свиданья, до встречи!
Здесь работе приходит конец:
Вдохновенные, чистые вещи
Доплетаю в стиховий венец.
Назовут меня душой России.
Что смеялся я, и плакался навзрыд.
В годы выверта, от боли и до сини
Испытал я с нею боль и стыд!
Теперь я чувствую,
Как давит жизни "вес"...
"Пусть прёт чёрт знает как!"
Но не хочу - повеса,
И к ней теряю всякий интерес,
И жмёт везде, как пелена- завеса.
Пригляделся к стихам Вашим вечным,
- Это -то, что искал, отвергая других!
Вот оно божества совершенство!
-Рядом лягу в малиновый стих!
Не боярского важного рода...
Я- такой, и такие стихи!
Слышу, гений Ваш шепчет мне оды,
-Как подсказки легки и тихи,
Вольнодумны, красивы и плавны!
- Всё слагается, к вам я приник!
От разрухи разрушился ладный,
Заболотился чистый родник.
Твоим стихам звучать века,
Сто лет уже звучали.
А, мы, лишь отзвуки пока,
В иное время мы в печали.
Как-то Вам читал я в день рожденья...
-Век, да с четвертью!
Достойный юбилей!
Бой с коварством, как свобода бденья...
То и мне, как на сердце - елей!
Всё тяжелеет-бренное своё...
-Терплю пока.
-Больным оно-не ново!
Самим собой, какое полотно
Я напишу под рождество Христово?
Я буду сам себе Дантес,
Бароном Геккерном-
-Друзья, да водка злая...
Так бьётся Ангел, падая с небес,
Шампанским искрится
душа моя больная!
Только...-мне на себя обижаться,
Хоть судьбой я доволен вполне...
Не умею в "Советы" вписаться,
Да и петь, как они - не по мне!
Ну, что ж,
Ну, что ж!
...Нет родственной души...
Народ и в этом выживет жилище!
И только мне в малиновой глуши
Пожар души оставил пепелище!
До свидания!
Еду!
Скорее!
Где мне в Питере Каменный мост?
Понесут ли меня под метели
К пьедесталу России-в погост!
Он прошёл в Александровский сад,
Помянул...или чудится зря?
Как бродил с Изадорой Дункан
Под орлами у башен кремля!
Жизнью он-очарованный странник,
В России лил берёзье молоко...
Ай!-голова! –
Шумливый конопляник!
Далеко...Далёко...Далеко!
Летописец народной души,
Значит, плача народного-тоже!
Гений с нами!
-Нам слёзы утри!
До сошествия в вечное ложе!
Золотыми своими стихами
Будешь жить и звенеть!
Между нами...
ПОСЛЕДНЕЕ ОБЬЯСНЕНИЕ.
Никого и ничего не надо,
Не хочу я больше ничего...
Вино шампанское бодрит усталость,
Всех и себя люблю после него.
А, кто я есть?
-Всего-то божья дудка,
Когда я трачусь весь из кладовой,
Как из сокровищницы,
и не пополняюсь...
Не надо, неоткуда, мыслями пустой.
И я такой же, эта дудка божья...
По шапке, снявши голову, не плачь!
Мне холод собачий, да бездорожье,
Болезнь, да ослабленность
-высший палач.
Ходит, паскудная сволочи тень...
Вскрылись вены, и кровь моя хлынула.
Крепок ли ты, чемоданный ремень?
Всё, ухожу, опостылело!
До свиданья, мой друг, до свиданья!
До свиданья! - Мне не повезло...
Знаю... Горько сделал на прощанье,
Не хотел, а увеличил зло...
Пусть теперь малиновые звоны
Прозвучат в родной моей Руси,
Если не заглушат мои стоны,
Обо мне в берёзы загрусти...
Я шестую часть Земли оставил.
В жизнь бороться, больше нету сил.
Как собой тебя я, Русь, ославил!
Оба мы сойдём под свод могил.
А ты беги с другим " за комсомолом"!
Мне с тобой, такой, не по пути.
Я отстаю.
- Твоим железным долом
И мне, такому, незачем идти!
БЫЛА ЗВЕЗДА...
Была звезда, теперь распалась
На сколько искорок в ночи?
Помянем...Горечь ли осталась?
О том сегодня помолчим...
Как скучно, Пушкина "освоив",
И, завладев его стезёй,
Теперь, с Есениным нас строив,
Идти печальной колеёй!...
ПОЭТУ СЕРГЕЮ ЕСЕНИНУ.
Не далось тебе купаться в славе,
Не обуздан нрав твоих страстей,
Над собой работа - не забава...
Упрекнёт ли кто тебя,Сергей!?
Из стихов примерно половина
Улеглась в последних года два,
Я прикинул, какова б лавина
Их, будь жив, до нас дошла б тогда?
Только мудрость проступаться стала,
Только дело начал толковать...
Много не бывает, только мало,
Словно счастья... Стиховая падь!
БЫТЬ ЛИ ПЕСНЕ.
Конечно, пушкинской весною,
Вторично внукам, нам не жить:
Она прошла своей чредою
И вспять её не возвратить.
Отселе слышу новых звонов
Ещё не явленный полёт...
Конст. Случевский. 1905г.
Случилось! Правнук твой, Есенин,
Вернул в поэзию весну!
Она пришла как новый Гений
В словесность - русскую красу.
И задышали строки чудно
Достигнув новой высоты,
И понимать её нетрудно,
И проникает до души.
И "выткался на озере
Тот алый цвет зари",
В стихах теперь есенински
Плачут глухари.
СПИ, МОЛОЧНАЯ РЯЗАНЬ!
Молоко берёз твоих в Рязанях
Льёт телятам, выспавшимся, Русь.
Пусть гуляют, чуя осязаньем,
Красоту твою и сердца грусть.
Предаваясь вольному томленью,
Разбегутся в радостях Земли,
Испытают светлое волненье,
Источаясь в благостные дни.
Жми телячье стадо во все пятки!
Разгуляй берёзье молоко!
Заигралась ты, Россия, в прятки...
Спи, Рязань, вздыхая глубоко.
МИР МУЗ.
Мир Муз не терпит суеты!
Погибла Лира в мире снежном.
Кровостихом прощальным ты
Чиркнул по жизни так небрежно.
А, таинством есенинского слова
Не слышно нынче кто бы обладал.
В закон стихосложенческой основы
Ты внёс любовь вещей, и сам пропал.
Русь - Россия впервые слышит
Разноцветье в стихах поэта
Ты, единственный, спел как дышит
Глубиной насыщённость букета.
Окружающий мир господен,
Подражая тебе, учись!
Этот путь до небес свободен.
В стихожизнь навсегда влюбись!
Появленье твоего стиха
Надиктовано любовью к вещи,
Пониманием до конца:
Всё повязано в мире вещем.
У тебя: - то не птица летит,
У тебя: - её купает ветер,
У тебя и суровый бандит
Снисхождением к жизни манит.
То наследство не канет в лету,
Окунёмся в есенинский стих,
Мир увидим глазами поэта,
Что теперь, будто, тоже притих.
Тих, а слышно и видно яснее,
Дал он цвета, добавил вкуса
В пресный мир простого языка.
До тебя всё было без искуса:
Не текла стозвонами река,
Не плескалась рыбьими хвостами,
Лишь была, но только не жила.
Гнать могла она волну любую,
Хмуриться, чернеть, иль быть волной,
Только раньше быть она не смела
Столь естественно красивой и живой.
Листопад не мог листов опадью
Жить шуршаньем, или в осень жить,
Ветер тоже выл, но завываньем
До тебя он не умел тужить.
Пьяный ветер осени глухой
Не сдаётся, режется и плачет,
Повстречавшись с веткой под ветлой.
Или тройкой по России скачет.
У тебя - разобьётся ветер
О забора косой стояк.
До тебя ничего в тот вечер
Будто не было, всё не так.
У поэта другое зренье,
Кто-то скажет, что третий глаз
Вовсе нет, то его мышленье
Проникает и в профиль, и в фас.
И дано ему слышать втрое,
Кто-то скажет, что третье ухо,
Да, действительно, есть такое
-Проникновенность поэтова духа.
То питает поэта Земля
Через пятки ребёнка в покосах,
И даёт, чего другим нельзя,
Всё ему, и на дорожку посох.
И, конечно, ангелы поют
Ясными от Неба голосами,
Путь укажут, и к земле сведут,
Милосердно- вольного, как сами.
Ничего теперь уже не стоит
Овладеть есенинским стихом,
Мир увидеть, как он колобродит,
Гомонит под каждым бугорком.
"Мир муз не терпит суеты!
Кровостихом прощально вежлив,
О! Как чиркнул по жизни ты!
Ах!, как небрежно.
РЯЗАНЩИНА - ДОМ.
Пасутся стадами заокские дали,
Бесконечно огромна извечная ширь!
Стихами Есенина здесь вы рожали
Русского слова здесь рос богатырь!
Роднит его со всем зверьём в планете
Пониманье родственной души.
Потому легко ему на свете
Без людей в любой мирской глуши.
Потому Америка не снится,
Потому не радует она,
Та же нива в поле колосится,
Только, вот, увы, без василька.
ВОСПИТАНИЕ.
Куда нам до Вашего: "Вечер насопел"
До переливов тальянки в стихах?
Мы очерствелые, если не пропили
Ум, закопытили в дрянь-кабаках.
Мы на асфальте не видим покосов,
И по квартирам, не избяный строй,
На смесях молочных мозги наши выросли,
На смеси молочной, как видно, сухой.
Не колыбельная в зыбке, в решетчату
Под телепопсу упакуют кровать.
Так и растёт, хоть и штучное зачато...
Чем-то важнее подзанята мать.
Куда нам до Вашего с плачем тальянки...
Глава II.
РОДИНА-РОССИЯ.
Как здесь тихо, звонно тихо,
И куда ни кинь,
Смотрит небо голубое
На речную синь.
Шелест листьев, трав цветенье,
Пенье вольных птиц,
Речки тихое теченье
Упадает ниц.
Упоённые покосы,
Травы в полный рост
- Всё России, всё России
- Счастье и погост.
ГЛУХАРИНЫЙ ТОК-РОССИЯ.
Сами себя мы не слышим,
И любим с грустинкой страдать.
В илемах своих, да улусах
Всех любим, как старая мать.
Слепая вера-наша слабость,
И сила наша- вера та!
И, гибнем, доли не страшася,
Всей силой слабость обретя.
Вот, мы такие- вся Россия,
Мы, через раз как идиот!
И в этом тоже наша сила
-Преступник ты, иль патриот.
Этот мир, и себя мы не слышим,
И любим до боли страдать.
Идём, если только мы дышим,
Не чуя, что в мир...Умирать.
СВОБОДА.
Добралась, припадая, к болоту,
Улеглась под дуплистой ветлой.
Мордой сунулась в мокрые лапы,
Отвернулась от мира клубком.
Отслужившая старая сука
Приготовилась здесь помирать.
Кров-ветла, дупляная порука...
Чует волчью пахучую стать.
Приближенье волков услыхала чутьём,
Расплата её за недальним ручьём,
И волки заслышали лёгкой добычи,
За вожаком устремилися тучей.
Волчий рык вожака…! Ощетинилась стая...
Распалённые морды, клыки.
Дыбом шерсть. -Незадача какая?
Растерзать её, суку, в клочки?
Застыл вожак в кореньях ивы,
И замер, видя жизни ток,
И развернуло тело гриву,
И в стойку встал, и шкурой взмок.
Собачье племя дыбит шерсть.
О, чем воздастся волчья месть?!
Тебе за службу, и охрану?
Закланье волку - дух барана!
Но, дал вожак ей умереть самой
К исходу дня под той ветлой,
-Она ж того не оценила,
Покинула земная сила.
Мы свободны, не бить умирающий мир.
Отойдёт... Подождите...Устроите пир!
ДОРОГИ РОССИЯН.
Мы-поколенье жертвоприношений,
Цивилизация страдально-горьких слёз,
Мы ждём бунтов от новых поколений,
Страданий новых полный воз.
Мы любим маму, верящую в счастье,
Мы от страданий силимся уйти,
И не желаем тёмного ненастья,
И не хотим острогов на пути.
Видим мы вокруг одни мишени,
Снайперски стреляя по своим,
Не осознавая -эти тени
Не какого-то врага, они-свои.
Европеец уважает Ваню,
Он не уважает сам себя,
Будет драться за судьбу, страдальный,
Разобьётся, жизнь свою любя.
За любовь, за жизнь свою, за маму...
Свой закончит "Университет".
Мы- цивилизация страдальцев.
-У Руси другой дороги-нет!
ЖИЗНЬ-ДОРОГА.
Пойдёшь ты тропинкой, дорогою дальнею,
Богу и счастью молясь.
Ах, благородный, не дай в преисподнию
Дорожка твоя привелась.
По кабакам, да в распутном веселье
Утопишь тоску, говоря:
-Счастья нет в жизни, а годы осели,
Задёрнулась счастья вожжа.
Промокший, продрогший, разбитый усталостью
Путником к старому дому придёшь.
Узнает ли чья по какой-либо малости
Тебя на селе молодёжь?
Странник, умывшись, обувшись помолишься,
Глядя в икону, крестясь.
И помянёшь ты, как дальней дорогою
Вся твоя жизнь пронеслась...
РЕТИРОВАНИЕ (БЕГСТВО В ДРАКЕ).
Доводилось ли вам отступать?
Зад казать со спины, во все пятки?
И, по- заячьи скок проявлять,
В ночь бежать по грязи без оглядки?
Презабавное дело- скажу!
Просто слов описать не хватает...
До сих пор своей кожей сужу,
Несравненные чувства всплывают!
Вот собьют налету, попадут.
Вот догонит, который бойчее...
Ведь короче охотника путь,
Дичь виляет, погоне ловчее...
Псы ватагой способны добить,
Задавить, растоптать пьяной силой.
Я утёк. Было лужи ловить...
Уж куда меня к Богу носило!
До забора...С окольем в руке
Встал, а в луже мне жарко со льдом...
Никого не увидел во тьме.
Брошен, кончен погони содом!
РОССИЯ.
Да-а! Удивительна страна!
По ней бывает ностальгия!
Казалось, всё!- обречена.
Здесь Дева плакала-Мария
По неплатёжной, по пустой ,
Но, вот восставшей, молодой
Она явилась, и тверда,
Как-будто бы такой всегда
Была, не знала ни упадка,
Ни хворости, а только сладко
Жила, как будто бы вдали...
Ей песни пели соловьи,
А, вот и выросла, и есть!
Всё снову-молодость и честь!
ИЗ ЕВРОПЫ.
Плакать поеду, в деревне заждалися...
Более здесь не могу.
Там для меня- все Европы с Италией.
Вылью в деревню тоску.
Мне улыбнётся приветливо крышами,
Дождиком прыснет по небу слезу...
Сердца биенье за вёрстами слышимо,
В громы небесные, в черень грозы.
Я ей опора, и мне она - Родина,
И подпираем друг друга всю жизнь.
В сопровожденье дорожной поскотины
Руками деревни за землю держусь.
Плакать поеду. Деревня приветлива,
Отказа в ней нет никому.
-Заулыбалась, догадлива, сметлива!
-Знаю, не только-то мне одному.
МОЙ ВЕРДИКТ.
Поэт смирится ли с обидой?
- Незакалённая душа -нет,
-Опытная, -да,
Но, не в смиренном нашем виде,
А, в отложении обиды,
Читай, евангельски простит,
Как тот прораб, когда плюются,
Как тот отец, что сыном бит.
Всем в этом мире Бог простит.
Так делай, опытный пиит!
-Обиды он освободится:
Мой окончательный вердикт.
Канон о щёках сохранится!
Гордыню - пылкую обиду,
Отставим в угол всем для виду,
Писать о ней устал смышлёный,
Довольно ль, разум утомлённый?
Понятно ль всё? Кому пророк-
-Гордыня удлиняла срок?,
Его без ней смиреной жизни?,
И не ввергала в катаклизмы
Уже безумственных страстей?
Бог учит:-вы боритесь с ней!
Дуэли вершатся дуэтом...
Дантесы, к барьеру с поэтом!
ОТВЕТ.
Я оттого пишу стихотворенья,
Где всех взываю к просвещенью,
Что видится на малой высоте:
Народ мой чает управленья
В стремлении к свободной красоте,
Природой обделённый иждивеньем,
Красивых действий нравственности ждёт,
Успехов, и широкого признанья.
Его мне слышно, божий глас-народ,
К иным душою глух я, бесталанный.
Таков, поэт, мой ватерпас
-На божий глас мой слух и глаз.
Как медитирую, пишу,
С сознаньем вдохновенья
Витийствует моё воображенье,
В тетрадь стихию заношу,
Чернила лью в стихотворенья!
Я выбор сделал: - глубина,
Она, конечно же, нужна,
Но, станет ли поглубже прозы?
Во все века изложена,
Снискает ли она мне розы?
Так, в светской жизни не нужна,
Шипом уколется она.
Усовершенствуйся, поэт,
И ты толпе уже не нужен!
Кому теперь глубоко льёшь,
Глубокой прозою остужен?
Лишь знатокам, или в "буфет"?
-Пиши "лямур", иль "популяр",
-Ориентируй окуляр,
И хватит денег на глубокость,
И на харчи, и староокость.
Я оттого пишу стихотворенья,
Где мир взываю к просвещенью,
Что видится и с малой высоты:
Народ мой чает управленья
В стремлении к свободе красоты,
Великих действий нравственности ждёт,
Успехов, и широкого признанья,
Того, что заслужил народ,
Не одного лишь состраданья.
Ждёт от меня и слёз, и удивленья,
И громкости, и тихого томленья,
И, грешный , божьего прощенья,
Как-будто Бог я, иль мессия,
А, я, лишь сын тебе, Россия!
ХМЕЛЬНАЯ ЛЮБОВЬ.
Любишь?
-Худо без меня?
-И со мною худо?
И клянёшь саму себя,
И хмелеешь чудом?
Бьёт похмельная любовь
По груди и жилам,
Содрогает дрожью кровь,
Всё легко, по силам:
-И похмелье, и полёт,
И лихое пенье,
И уходит, как на взлёт
Жуть долготерпенья.
Любишь?
Худо без меня?
-Худо и со мною!
"Утонула" голова,
-Что ты?-Бог с тобою!
ШУТОЧНЫЙ СМЕХ ГАРМОНИ.
За клубом смеётся гармошка,
Деревня отходит ко сну.
"Всё дело не в перце",
в картошке,
Копанье её нагоняет тоску.
За клубом гармошка смеётся,
В деревне погасли огни.
Девчонки одни остаются,
И парни гуляют одни.
Гармошка смеётся за клубом,
Деревня склонилась ко сну.
Она провожается с другом.
Верна мне гармонь одному.
ПРОЩЕНИЕ.
Жизнь дорогой отмеривал пройденной я,
Где бегом, где -ползком, осторожно,
И любовь повстречал, вопрошая:-Нельзя?
Ты глазами ответила-можно!
Я бежал,пропадал, торопился, спешил,
Сознавал:-если, вдруг, опоздаю?
Для себя я не знал, для чего же я жил?
Ты глазами сказала:- Я знаю!
Я дорогой иду по вечерней росе,
Или в дождь по погоде ненастной,
И любви говорю:- Здравствуй,
-Счастье моё!
Ты глазами ответила:-Здравствуй!
Непутёвым я слыл, разносила молва,
Заметала нечистая сила.
Я прощенья просил робким взглядом в глаза,
И меня ты глазами простила.
ПРОЩАНИЕ.
На чьей груди, изменница, рыдаешь?
На чьей груди твоих кудряшек прядь?
Как осень листьями, ты в чувствах опадаешь.
Несчастная, ты углубляешь падь.
Ты слёзы так в рыданиях роняешь,
Ты просишь всё, иничего взамен...
Как любишь ты, ты так же отвергаешь...
О! Видит Бог, я холодно блажен.
Проси прощенья, сотни раз покайся,
-Всё в очищенье горестной души...
Люби опять, и навсегда останься,
-Мою к свободе душу отпусти.
На чьей груди, изменница, рыдаешь?
На чьём плече твоих кудряшек прядь?
Как молодость ты чувства оживляешь,
Благословляю Вас одной страдать!
Когда бы горечь в сердце не кипела,
Когда бы счастьем светились глаза,
Тогда бы мы с тобой не это пели,
Тогда бы, ах! Всё было бы тогда.
БАШМАКИ.
Захрустели натоптанной тропкой
О морозную ночь башмаки,
Греет грудь самогонная стопка,
Как предательски слышны шаги.
Под луною-подругой мороза
Пробираться мне ночью не лень
На свиданье.За пазухой роза,
Да сияют глаза-голубень.
Не замёрз, отогреюсь с подругой,
И цветочком цветок одарю.
Пусть сияют глаза голубые
На любовь и в востоке зарю!
Захрустели натоптанной тропкой
О морозную ночь башмаки,
Разогрела мне грудь лихоманка,
Растворилися ночью шаги.
Пусть луна принакроется тучкой,
За околицей буду гулять,
Не боюсь, что холодная ночка
В башмаках заморозит меня!
УХОЖУ.
Ухожу, а глаза с поволокой
Сопродят слезящийся взгляд,
С той минуты моя ли забота
Вдалеке о тебе вспоминать?
Ухожу, здесь закончилось дело...
Бесконечно оно, то не страсть.
Песня сердцем другая запелась,
И дорогой своей подалась.
Святою ложью не исправишь ложь,
Она, святая,- пустая трата,
Ведь мы- давно не молодёжь,
-Не доживёт и до заката.
Ухожу. Пусть глаза с поволокой
Поглядят в невесёлую даль.
Не тебе, а другой, светлоокой
Заронилась под сердце печаль...
ПОМНЮ Я.
Помню я, помню любовь
Ясным вечером, тьмою ночною,
Боль несказанных клятвенных слов,
Переполненных светлой тоскою.
Как волчонок, прижатый к стене,
Испугавшийся тёплого следа,
Беззащитным явился во сне,
Я проснусь, убегу,и уеду.
И откроются двери в ночи,
Не забудутся счастья минуты...
Так всё коротко, Боже, прости:
-Заблужденья тепла и уюта.
Озарённый, покину приют.
Буду жить средь людей одиноким,
Вспоминая, что там меня чтут,
Называя, зачем-то, жестоким.
Переласканый светлой тоской,
Понесу эту боль под метели,
Где когда-то дорогой лесной
Развесёлые свадьбы летели,
Где гулял от зари до зари,
Где усталость была не знакома,
Где цветы своей милой дарил,
-Мир земли оставался мне домом,
Где сидели в крестьянской избе
За столами за бражкой лихою,
Где не знали, что чистой судьбе
Захлестнуться несчастья уздою.
Запрокинется месяца рог...
Сразу мелкое станется мелким.
Не пройдёт нелюбовь за порог,
Сторож-время сидит в посиделках.
СЛАДКО ЖИТЬ.
Сладко жить без потерь и укоров,
Ни обид, ни грехов не знать,
Под гармонь и гитар переборы
Продолженья любви искать.
Быть всегда молодым и красивым,
Где-то рядышком с солнышком жить,
Заповедные божеской силой
Зори росные памятью пить.
Сладко первому старой тропою
Оказаться в родимом краю,
Сладко песню свою соловьино
Исполнять на любимом току,
Слышать мир окружающий тонко,
Быть созвучным природной красе,
От забористых звуков и посвист
Улыбаться девичьей косе.
Пере плачутся беды, утраты,
Так устроено было всегда.
Жалко то, что огромна ты, плата,
За улыбку глазами в глаза...
МАЙСКАЯ КАЛУЖНИЦА.
Мокрая калужница
- Жёлтый первоцвет,
Из её бутонов
Соберу букет.
Добегу до милой,
Подарю, смутясь.
Зря что ли бродили
По колено в грязь?
Ей на подоконник,
Или на камин.
Я ей-беспокойник...
Так, на мой помин.
Майская калужница,
Мокрый первоцвет.
Из её бутонов
Подарю букет.
ОТЦВЕТШАЯ СИРЕНЬ.
У меня под окошком сирень
Отцвела невозможною силой.
Отсмотрели глаза - голубень
В неба купола зорькою синей.
Лист, пронизанный тысячью жил,
Всё грубее, напитанный солнцем,
Омовенныйросою, сронил
Капли в травы и мне на оконце.
Располнела на тонких ветвях
Шевелюра у лиственной кроны.
Молодь, семечком павшая в пах,
Закустилась в отцовских ногах.
Загустилась, обулась сирень
Молодыми побегами в лето.
Отсмотрели глаза- голубень:
Всё не допито, всё недопето.
МОЛОКО БЕРЁЗ.
Мнится скорбной иве
Под капели слёз
Льётся по равнине
молоко берёз...
Дождик листья осени
Целовал и пил,
Бог глядел, и проседи
На чело сронил.
Голь первоцветения
- Ранняя весна.
В хороводопении
Осень, время сна.
Мнится старой иве
Под капели слёз:
Залилась равнина
Молоком берёз.
ВСЕ ТАМ...
.
Табором цветные листья
Зациганили осени в ярь,
Задержался, о чём-то помысля,
На погосте седой пономарь.
Всё, отпел- хороводили листья
Цвета табора осени в ярь.
Не успел за себя помолиться,
Бездыханный упал пономарь.
Взвейся колокол к небу церковный!
Проглоти безутешный язык!
Помяни его сан духовный,
И причисли в пресветлый лик.
Ветер осени воплем поёт.
Листья осени табором лягут...
Как душа оскользнётся, и в лёт,
Всех накроет нас листьев мяготь...
ПЛЕТНИ.
В плетни укуталась деревня...
Забор, действительно -забор.
Не европейская харчевня,
Не по дорогам алчный вор.
Держать тепло за огородом,
От ветра стылого беречь...
Плетни обнимутся под Богом,
Тепло под ними, если лечь.
Чего городит современник
Кирпично-каменный забор?
Им оградился, будто пленник,
От мира спрятал алчный взор?
В Руси плетни - волкам заграда,
Живой, и тёплый, так в Руси!
Не вор у крепостной ограды,
Согреет странника в пути.
В плетни укуталась деревня.
Держи тепло, своим делись!
Заборы каменных харчевен
В Руси ещё не прижились.
ДОРОГИ МОЛОДЫХ.
Заносит след метелью вьюга,
В загулье даль крутит.
Давно чего не слышно друга?
По нём душа болит.
- Ой! Ему нелегко,
-Ой! Ему далеко,
-Ой, в земле не тепло,
-Ой, не греет ничто!
Пошёл глядеть он мир округи,
Не зная крепости в ногах.
Его согреет память друга,
Да синий свет в его глазах.
Мы, молодые, ждать подмоги
Ещё не можем от судьбы,
Ещё не меряны дороги,
Тропинки наши коротки.
Всё впереди, пока мы дома,
Пути-дороги за окном,
И после первого "облома"
Не стыдно нам вернуться в дом.
Пройдёт ли друг своей дорогой?
"Обломов" много на пути...
В коленях силы не убоги,
Но и не так ещё крепки.
На свет не ходят напрямую,
На свет дорогами идут.
В ночи не видно, в ночь такую
Такие головы кладут.
Заносит след метелью вьюга,
В загулье даль крутит.
Не видно мне, не слышно друга,
По нём душа болит... Ой!
ВОЛОГОДСКИЕ ДОРОГИ.
На "шестёрке", ( сто тридцатый ЗиЛ),
В Чуглинский карьер за ПэГэЭСом,
Помнишь? Как-то ты меня возил
Зимнею дорогой, тёмным лесом?
У "Сиянья севера" труба-
Тысяча четыреста двадцатая...
Нам с "Уралом" встретиться судьба.
"ЗиЛ"- в берёзу бампером горбатым!
Я увидел снежную метель,
Плети труб, свисающих за коник...
Дверца, отлетевшая с петель,
Никакой не послужила бронью.
А "Урал" накатом проскользнул,
Потихоньку спятился...Занятно!
Кинул трос, легонько газанул,
На дорогу вытянул обратно.
Ты и заикаться перестал,
Вытаращив глаз, кивал башкою.
-Что там "ЗиЛ", когда идёт "Урал"?
-Обуха не перебить кишкою!
На "шестёрке"-сто тридцатый "ЗиЛ",
В каменный карьер за Пэ Гэ эСом,
Помнишь, как-то ты меня возил
Долгою дорогой, зимним лесом..?
( Шестёрка-ЗиЛ - автосамосвал, грузовик
с шестицилиндровым двигателем.
"Урал"- грузовик повышеннойгрузо-
подъёмности и проходимости,
здесь- плетевоз.
"Сияние севера"- строившийся газопровод.)
ВСТРЕЧА ВЗГЛЯДА.
Я тебе теперь не очень нравлюсь,
Прячешь взгляд ещё издалека.
Раньше было, взгляда ты искала,
Поменялись мы с тобой слегка.
Видно, счастливы, а мне одна невзгода
Помутила синь весёлых глаз.
Всю дорогу строил я дороги
На бескрайних крайних северах.
Был я ангелом, Богу прислуживал.
В лёгких крыльях на небе чудак.
Но, состарился ангел, очернился,
Падший в ангелах стал вурдалак.
Больше-хватит, лопатки повывернул!
Я из дьяволов к делу вернусь.
В ангелочки обратно прописанный,
Я составлю вам девичью грусть.
Отлежусь, и от ран поотмоюсь,
Побегу, как лет тридцать назад!
Беспощадно года подрезает
Отведённый, спрятавшийся взгляд.
А.А. ФЕТ. Я ВСТРЕТИЛ ВАС.
Минуты жгучего волненья
- Пишу в письме, я испытал...
Я встретил Вас, и вдохновенье
В меня вошло. Я вспомнил бал...
Ко мне приехала проститься.
К полвеку память увела...
В своём стремленье помолиться
Прекрасна так же ты была...
Стихи- венец духовной жизни,
Души мятущейся моей,
И хороши, и не капризны,
Не прячет песни соловей!
Балы, балы...Не дискотека,
Дурь водки - не шампанских хмель.
В толпе не слышно человека,
Духи - не пятая шанель.
Минуты жгучего волненья
Готовый к Богу испытал.
Я встретил Вас, и вдохновенье
В меня вошло, я вспомнил бал!
ЗАИГРАЙ, ГАРМОНЬ.
Заиграй, гармонь, танец с выходом...
На гитаре тебя поддержу.
Не забыл ещё, как я смолоду
Знал уздечку, и знал вожжу.
Не бежать тебе жеребёночком
По росе поутру до реки,
Тяжело плестись, потихонечку,
Лишний раз не подняв руки.
Всё здесь радует, всё знакомое,
Хорошеет заметно окрест.
Жаль цена красы запредельная,
Примет кладбище лишний крест.
Заграй, гармонь, танец с выходом,
Поистрёпанным ситцем мехов.
Лопнут струны гитары от похоти,
Под безудержный гик пацанов.
НЕ ПРИЗНАЛИ.
Покажите его! Где? Который?
Да, где он?
Тот ли, который с улыбкой прошёл?
Светлый, седой, а вглазах будто Демон!
Бог мимо нас его вёл.
А, чуялось, бабы, как будто кто смотрит
Мне потаённо в окно. -Вот оно кто!
Удивленье животно,
Взгляд у поэта-то! Вон оно что!
Важный какой, нет, скорее-то видный!
Движется, шапки не гнёт!
Как хорошо-то, осанна! Солидно:
Лико, глаза, поворот!
Да, покажите! Ещё !Не признали!
Не заслоняйте, народ!
Вдруг он вот так промелькнёт в свои дали,
И, вместе с Богом уйдёт.
Покажите ещё! Где, который?-Да вот же,
Рядышком с вами живёт.
За облака он заглядывал тоже,
С вами же пьяные песни поёт.
ЕСТЕСТВЕННЫЙ ПОЭТИЧЕСКИЙ ОТБОР.
Он семенить стихами начал,
Мир помнит, в зыбке на шестке,
А откроплялось дело плачем,
Пролитом на таком листке.
И стих готов по божьей воле,
Дополнить?
-Нечего мечтать!
Как предначертанному долей,
Он и в болоте торит гать.
В нём искра божья высоко,
До края неба долетела.
Её мы видим глубоко,
Летит от Бога, божье дело.
Мы, остальные, пыль в волне,
Куда бы нас не заносило.
Мы всё при всём, как моль в окне,
А, здесь нужна другая сила!
Бывает, что и засмеёмся
Над чьей- то "пёрлой громовой".
Стихи- стихия, тучей чёрной,
Дождём охватным льются в бой.
Ствол поэзии ветки отбросит,
Устоит совершенно гол.
Листопад той поэзии носит
Только всхлипы, и чистится дол
Поэзии...
ЖАЛОБА РАЗЛУЧЁННОЙ.
Что, глаза свои синие вылюбил
На зарю и закат, и на образ, что мил,
Расплескал золотую любовь
На цветение летних лугов?
Вы- резная кувшинка в ладони моей,
Вам пишу...-Ни жене, ни вдове...
Вас любить- навсегда преступленье,
Не любить- преступленье вдвойне!
НА КОЙ...
Не тобой взъерошенный поутру,
Свой восторг от радости утаю.
Провожу хорошую, брошу взгляд...
Ничего не надобно. На кой ляд.
На душу не просится суета...
Расцветай весёлая красота!
Не померкнет в золоте серебро...
Ничего у нас ещё не прошло.
Здесь село, деревня ли? Не понять.
На кого оставленному пенять?
Сбудется, не сбудется? Не гадал...
На сердце уляжется боль- печаль.
Я прощусь, взъерошенный, поутру,
Свой восторг от радости утаю!
Провожу хорошую, кину взгляд...
Ничего не надобно, на кой ляд?
ПЕСНЯ. ПЕРЕЛОЖЕНИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
А. А. ФЕТА " ЦВЕТУЩИЙ САД".
1. Приветствую, тебя, мой добрый сад!
-Цветущих лет цветущее наследство!
С улыбкой горькою я пью твой аромат,
Которым некогда моё дышало детство.
Припев.
Скажи, где эти розы
Свежестью дышали?
Одни я раздарил,
Другие потерял,
Они увяли...
2. Вы помните, как я играл и рос?
- Мы помним, скажут в час разлуки.
Венком из благовонных роз
Тебя здесь нежные благословляли руки.
Припев. (Тот же)
3. А, Вы?- Вы молоды и пышны до конца!
Я рад, и радости вкусить не смея,
Стою, как сын перед лицом отца...
И плакать бы хотел, но не умею!
Припев.
Скажи, где эти розы
Свежестью дышали?
Одни я раздарил,
Другие потерял
- Они увяли...
ГРОЗА ПО НЕНАСТЬИ.
В порванной нависи чёрной
Закачалось солнце между туч.
К голубенилужици дорожной
Пробивался солнышковый луч.
Небо прояснилось и опять
Тучами заволоклось от края.
Молния, излившаяся в падь,
Космы сосен остриём клевала.
Бесцветное сделалось всё,
Великою силой играет гроза,
Пока не смежатся, седея её
Цветом под лён глаза.
ПОТЕРЯЛОСЬ СОЛНЫШКО.
Потерялось солнышко в облаках не к стати,
Заблудился свет в чужих краях.
Бабушка усталая с кровати
Поднялась едва на костылях.
Заходила по избовым нуждам,
По пути чередом прибралась,
Чуть присела, свою незаможность
Пожалела, и вновь подалась:
На заботы весь день бы потратить,
Что-то сделать ещё, да - никак...
Немощь горькая жалостью плачет...
Внуки радуют, всё будет так!
НЕ РОДИТЬСЯ ТЕБЕ.
Не родиться тебе, позолота,
На закрайках лугов заливных.
Ненасытного горя болото
Захлебнулось от бед от земных.
Не надежды питают бродягу,
Шалопутного сына земли.
Он опять угодил в передрягу,
Где венцом ему боль - ковыли.
Не родиться тебе, позолота
На закрайках лугов заливных.
Неизбывного горя болото
Захлебнулось от бед от земных.
РАЗОБИДЕЛАСЬ.
Разобиделась дочка на маму,
И простила, сбежала гулять.
Ничего не замечено малой,
Как уколота по сердцу мать.
Всё устроится в мире бренном,
Быстро дети умеют прощать.
Как пример в этом мире нетленном,
ДЕТСКИЙ ВОЗРАСТ.
Всё этот возраст жалости не знает,
Не сознаёт он слабостей других:
-То рассмеётся там, где сердце ноет,
-То захохочет там, где плачет стих.
То говорит, о чём молчат другие,
То надерзит, не слыша, сгоряча.
А, вот и плачет - тонкости другие
Воспроизводит детская душа.
Ему и сравнить не с чем, удержаться...
Всё - неумело, всё-то впереди.
Ах! Нежный возраст, смеет рассмеяться...
Людское сердце тешится в груди.
ТРОЙКА.
Едут санки, пристяжные
Всей дороги не глядят.
Эх! Вы, кони вороные,
Разбежаться норовят.
Едут санки, коренник
Прядает ушами,
Бубенец ему звенит,
Гонит меж верстами.
Тройка, саночки, разбег...
Что ж вы, кони, встали?
Шестисотый "Мерседес"
Поперёк... Не ждали?..
ДЕРЕВНЯ.
Жжётся холодом роса
По утрам в покосах.
Солнца лучик, голоса
Птичьи в твоих косах.
Средь лесов потерялся покос
За звенящими струями речки.
Здесь родился я, здесь и возрос.
В зыбке, что на шестке возле печки.
Больно глядится деревня вперёд,
Сломала оглобли, и дышло в живот
Упёрлось,
и боль, цепенеет, бела
-Лошадь - деревня грызёт удила.
Не забивайся копытами в кровь
Дерево, пашня, деревня, любовь,
Травы, весна, половодье, краса
-Всё лошадь -деревня.
Всё- божья роса.
Сама никого, не обидев окрест,
Деревня покорно влачила свой крест,
Душою невинна, пред богом чиста
Ты, лошадь- деревня! Кругом стремена!
Обожги собой роса
Пятки городу в покосах,
Солнцем- алчные глаза...
-Нет души пор до сих!
ДЛЯ СТАЛИ.
Затоплены церкви Рыбинским морем...
На маковках остовы чёрных крестов.
Переселялись селения с горем,
Всех, проклиная на свете богов.
В храмах, затопленных волжскими водами,
Молится рыба, и мечет икру.
Церкви стоят одинокими вдовами,
И выжигают в сознанье искру.
Водохранилища тихие заводи,
Утками царство полно по кустам.
Это теперь по лугам по затопленным
Чайки да вороны кружатся там.
Лодкой причалить к церковному куполу...
Ай! Право слово, грешно!
Что понаделали, чёртовы идолы!
Стране негодяев- смешно...
ХРАМ- ПЬЕДЕСТАЛ.
Есть у каждого свой пьедестал.
Храм у каждого где-то в душе.
Если это ты всё потерял,
Не нуждаешься в Боге уже.
Если мелочи жить не дают,
Если крутит до боли судьба,
Если ночь превращается в жуть,
Значит, храм не вмещает душа.
Оглянись, соберись, отдохни.
Храм согреет, когда ты устал.
Ты на праведном будешь пути,
Позовёт высотой пьедестал.
Да, у каждого свой пьедестал,
Храм у каждого где-то в душе.
Если это ты всё потерял,
Не нуждаешься в Боге уже...
ЗАБОРИСТО.
Ресторанное курево... Скрипка.
Песня трогает, славно ведёт.
А поэта хмельная улыбка
Синевою от глаз отдаёт.
Зал затих, перестали жевать,
Рты закрыв, переполненных водкой.
Кто-то плачет, кто силится встать...
Душу он им порвал песней-плёткой.
Заплевалась толпа ресторана,
Жрать забросила, просит :- Ещё!
Слёзы, сопли, блевотина разная
- Баксы сыплют поэту в лицо!
На его окровавленном теле,
И душе перерезанной в кровь
Сверху доллары, снизу- метели
Отыграли на сердце любовь.
Ресторанное курево, срипка...
Песня трогает, славно ведёт,
А поэта хмельная улыбка
Синевой по лицу отдаёт...
Я ИДУ.
Я иду, как под тучи ветер,
Пусть постоит на молниях гроза.
Сумрак в мире, чей же это вечер?
Чьи глаза любуются в глаза?
Ну, поплачь! Тебе оно знакомо
Это чувство светлое потом.
Очищенья плач - оно не ново,
Лишь прикрою жёстким рукавом.
ВЫ МНЕ МИЛЫ.
Вы мне милы, от Бога это...
Вы, как прохладный летний дождь.
Резная тонкость силуэта,
Уста- рябиновая гроздь.
Мне рая синь, и муки ада
-Молчишь ты, или говоришь.
А, мне всего немного надо...
Красивым жить не запретишь.
Глаза-родник, воды набрать,
Чтоб пить, и жажду утолять.
Не будем никого ругать.
Вы одноклеточны, вы-мать!
НА МЕНЯ.
На меня поглядела с укором,
Уколола обидой своей.
Я, басы, теребя перебором,
Разделяю тоску тополей.
Признания слушать невмочь,
Бессвязную речь в подворотне,
В июльскую тёплую ночь
Себя не могу побороть я.
Ты знаешь, сегодня с тобой,
А, завтра- мы разные люди.
Меня ты ревнуешь к другой,
И ревность сознание губит.
Давай, помолчим, я устал.
И ты посиди у порога...
Я вновь промотал капитал,
И ждёт меня снова дорога.
ТАКАЯ.
Белая, белёсая,
Любая, красивая.
С головою осени
Самая счастливая.
Голубая, синяя,
Добрая, игривая.
В голубином инее
Самая счастливая.
Росная, замятная
Сыть небоязливая.
Просто непонятная,
Самая счастливая.
ТЫ ЖЕНЩИНА.
Ты женщина та, всё, которая хочет,
И сердце твоё всё-то просит и просит...
И просьбы твои не у рта, а в глазах,
Во вздохах вечерних, у кратких слезах...
СИЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЕ.
Вы- молодец! Сильнее всяких мыслей,
И в том упрямстве места нету мне,
И оттого качает коромысло,
И оттого шатаюсь по стране.
И оттого порасплескал все вёдра,
Они, пустые, звонче забренчат.
Их будет слышно колоколом дробным
От Пеньков до самых Вершинят.
Не в твоих пределах прожил время,
И вино я пил, не молоко.
Тютчев так-то тоже нёс бремя,
И пришёл, вздыхая глубоко.
Вы- молодец! Упрямей моих мыслей,
И в том упорстве места нету мне,
И оттого сломалось коромысло,
И оттого шатает по стране.
СТИХИ.
Нацежу стихов, освобождённый,
Как корова брызжет молоком.
Пропаду, правами поражённый...
Поминайте юношеский слом.
Что сосцы мои набрякли рифмой,
Истекают, капая в прогон.
Я не собираю, капля эта - стих мой.
Не испорчу я природный звон.
Я давно поэт, поэтам можно,
Что другим заведомый запрет,
Что другим- томительно, и сложно.
- Облекает в слово мысль поэт.
Глава III.
ТОРЪЯЛЬСКАЯ РАПСОДИЯ.
Лет пятнадцать я не был на Родине.
В отдаленье от мест дорогих
Забывать я стал запах смородины,
И движенья деревьев немых.
Проходили недели и месяцы,
Я уж вырос, и стал сознавать:
- Не могу я без речки- кудесницы,
Где берёз и рябин благодать.
Сейчас уже новое время,
И Родина наша везде,
Раскинулась вправо и влево,
И севернее, и южней...
Для космонавтов, к примеру,
Родина- вся Земля.
Так почему же сегодня
Загрустил по деревне я?
Даже, и не по деревне,
А по лугу, по лесу, полям.
Где подолгу бродить приходилось мне
По приветливым, тихим местам.
ВПЕРВЫЕ.
Гладь воды глубокой,
Над рекой туман.
Солнечное утро,
От травы дурман.
На коня мальчишку
Посадил отец.
Дескать, Ай, да хлопец!
Ай, да молодец!
Каково же хлопцу?
-Впервый раз верхом...
В гриву он вцепился,
Слился он с конём.
Пацанёнок слышит:
Взгретый жеребец.
Только, что же делать?
- Посадил отец...
Конь пустился прытью
Вдоль всего села.
Молодая сила
Хлопца унесла.
Вспоминаю гонку,
Не жалею слов.
Пацану всего-то
Было пять годов.
ПРИВЕТСТВИЕ НОВОМУТОРЪЯЛУ.
Заплачь, Торъял! Поэт приехал,
Раз ты оттаял от зимы.
Тебе давно я - сын-утеха,
У церкви встретимся ли мы?
В воскресной школе-доме быта,
Без бюста Ленину в саду,
Где садом кладбище сокрыто,
И танцплощадкой на юру.
Вот ты ослаб, и я устал.
Седеем мы с тобой, Торьял.
Так заблестим же, вера есть!
Ты- новый, новая и честь!
Без памятников, весь в друзьях
Новей, Торъял! Язи в язях!
ВЁТЛЫ НАД РЕКОЙ.
Тронул ветер старой ивы
Ветки переросшие,
Та в ответ качнула гривой
На привет непрошенный.
Всё свиданье...Пошептались...
Он шумлив, она- тиха...
Вдоль по речке улыбались
Дочери, да сыновья.
ТОРЪЯЛЬСКАЯ СИРЕНЬ.
С ума сошла сирень в Торъяле,
Томится гущею цветов.
Наизумрудных листьев одеяле
Сиреневое зарево духов!
Дурманит цветом тёплый вечер...
Кто в отходящую зарю
Твои одел крутые плечи,
Цвет- полушалком одарив?
Затравят сиренево трели
Меж рек по кустам соловьи,
В заречьи их слушают ели.
Будь здоров, мой Торъял!
Ай лав ю!..
Вдыхая, не петь-не возможно,
Цветенье нежит в кущах лень.
В тебя, старик, влюбиться можно,
В певцов поречных, и сирень!
ТУМАН.
Туман в покосах гладит травы,
Росой упавший, напоит,
Его вечерние забавы
Зимой корова нацедит.
Реки вечерняя прохлада
Ползёт всё выше, единясь,
Сливаясь в волглую армаду,
В угор меж тропок подалась.
Лучом покинутое место
Макнётся в утренний туман,
Прекрасной молодой невестой
Предстанет к утру в мир-гурман.
ОСЕННЕЕ ЗАМИРАНИЕ.
Балетом красок пляшет осень
-От зеленей до бирюсы,
В болотном мхе запутав ноги,
Позолотил угор усы.
Стволы берёз мостят дорогу
По кочкам в царство камыша,
Мох оплетает понемногу
Берестяные обшлага.
В воде холодной отблеск стали,
Грузнеет медленный поток,
Волна другую бить устала,
С теплом уходит жизни ток.
ЖИЗНЬ ТУМАНА.
Обнимал туман низины,
Серый к солнышку устал,
Чуть доползший до малины,
На листву её упал...
-Пей теперь, тебе нужнее,
Солнце за день опалит.
Утром он расстался с нею.
Ночь его, а день-простит.
НА ЗАРЕ.
Заря вздымает пыль тумана,
А он, родясь из ничего,
Лишь одымляет кочки в травах,
И в росных каплях жизнь его
Теперь лучится в переливах:
- Янтарный, жёлтый, алый в кровь,
Пока иссякнет под лучами,
Светясь хрустальной чистотой,
Пока, налившиеся, сами
Не скатятся в траве густой.
Внатяг, с изгибом, с переливом
Лежат тенёта на земле,
Работников,политой потом,
И преломляют свет в тепле.
Ничто, как будто не случилось,
Лишь утро утречком проснулось!
ТОПОЛЯ, ДА ЕЛЬНИК.
Тополя- Торъяла украшенье...
Издалёка,…
Из близи- сирень...
Ближе к ним воронье пенье,
Гомон галок в сентябрёвый день.
Ельник - лес ему ещё роднее,
Зимостойкой пихтою родней.
Это, видно, природе виднее,
Провидению, видно, видней.
ДОЖДЬ.
Обложил деревню дождик
Непроглядной крышей туч.
Не проникнет к ней угодник
Под колпак проказник луч.
Колет небо грохот молний,
Освещая тьму небес,
Луг покатый лужи полнит
В травный до макушек лес.
Пузырятся верхом лужи
От капелей что горох,
Веет верх холодной стужей,
От себя и гром оглох.
Затишилась гром- стихия,
Пронесла навылив страсть,
И смирилась над Россией,
Водью тихой улеглась.
Отошла, сняла осаду,
Машет радугой про мир.
Мягкий луч, детей отрада,
Полнит воздух:-"комм цухир!"
ВОСЕМЬДЕСЯТ ЛЕТ.
Праздно сегодня, по улице шум.
В толпе снуётся суматоха,
Спешу с толпою наобум,
Всем как-то весело, неплохо.
Дух поднимает духовой
Сентябрьским днём
оркестр приезжий,
А, было, трёх оркестров вой
Сзывал людей из жизни прежней.
Людей окрестных деревень,
С утра нарядных, при параде,
Зовёт предчувствиями день,
Представят, будто, их к награде...
С пристуком чьи-то каблуки,
И чьи-то шляндают штиблеты,
Армяне жарят шашлыки,
В жиру ворочают котлеты...
В ходу торъяльский лимонад,
Свежайший пых-пирог с повидлом.
Всё так, как тридцать лет назад,
Когда народ считался быдлом,
Пригодным подвиг совершить
По указаниям господним.
Немногих Бог оставил жить
На ясный день и преисподню.
Району- восемьдесят лет,
А раньше, вроде, и не жили.
Отметкой выставлен Совет,
Отжил, былое опочили...
И в новый мир, и в новый свет
С ковровым знаменем багряным
Шли поколенья много лет,
Святой идеей осияны.
Среди приехавших гостей
Министр торъяльский, Минсельхоза,
Мой друг от избранных властей,
И я в толпе людей-навозе.
Праздно сегодня. По улице шум,
Мотоколясками возятся флаги,
Берёзки примкнули к рябинам рябым,
Под площадь засыпаны кем-то овраги.
Из речек двух пройдёт одна
С крутого берега к отлогу...
Медвежья всё же сторона,
К Уржуму тянутся дороги,
К селеньям дальних деревень,
Где север, и короче день.
Была ли здесь благая весть?
Давненько здесь меня родили.
За то лишь только, что я есть
Вперегонки меня любили.
Теплом последним бабье лето
Обдаст торъяльские бока,
Живёт Торъял, не всё пропето...
Но, я прощаюсь. Ну, - пока!
СОРОК ЛЕТ ТОМУ...
Тушнур, пареньге, льнозавод,
Обед в котлах, в полях народ,
В золе картошка, день потух,
Колхоз в страде до белых мух.
В борьбе закорнеплодов урожай
К нам лень приходит бороздами,
Колхоз подшефный, а октябрь-не май,
Но, мы осилим, небо с нами!
С утра картофелекопалки
Поднимут парные ряды,
Колхозу ведер нам не жалко,
Бренчим об дно до темноты.
Трясутся кошеные гребни
Немилосердно, глина в пыль!
Картошки клубни нам потребны,
Для плана в мире суеты.
Ряд от дороги и до леса,
Уже начавшего чернеть,
Пройдём вприсядку, вспомним беса,
Уж не до песен, песни петь.
И с поля выедем вповалку,
Подстилка-скирдная солома.
Забыв картофелекопалку,
Уже и рады, снова дома!
Умыться надо, и согреться,
Для подготовки -вечер твой,
Организованное детство,
Теперь на ужин, и - отбой!
По сводке убранных гектаров
На урожайность поглядят,
И отберут из лучших пару,
И класс гармошкой наградят.
Картошкосборныхгалченят,
Бывало, вязших по колено,
С ведром картошки гнёт назад,
Но, мы - вперёд, к свободе плена!
В скирде соломы ждём погоды,
Или уж завершенья дня.
Но, вот, не ведая невзгоды
Под школьный кров бежит детня.
Тушнур, Кужнур, да Петричата,
Поля Пызаковских окрест
Не мнут теперь ничьи ребята,
Крест на колхозах, жирный крест.
ДЕТСКИЙ ЛАГЕРЬ "ВОСТОК".
Ключ из горы, и столовая рядом,
Деревянная лестница вверх.
Дети в хлопчатобумажных нарядах
Все без родни, как на грех,
Здесь пионерское лето проводят.
С горном ложатся, и с горном встают.
Разумно отстроена организация
- Детско - сиротский приют.
Во всём распорядок, мы, словно машины,
Играем во взрослую жизнь.
И знаем, что будем мы несокрушимы,
Грядёт впереди коммунизм.
Река, огуречник, свинарник с конюшней,
До стада коров и телят.
Жизнь становилась всё лучше и лучше
Детей, интернатских ребят,
Играющих в клёк, городков разновидность,
В весёлости клуб- КВН,
В гонялу- попа, нам оно не обидно,
В войну, и не брали бы в плен.
С зарёй - купаются на речке,
Или под вечер, как тепло.
И оттого крутели плечи,
И обреталось ремесло.
И, О! - Прекрасный тарантас,
Собою родом лёгкой брички.
Он в Петричатах возит нас
С горы до чёрта на куличках.
В реку Ексейку молоко
Во флягах ставили хладиться.
До огуречника оно
Плескалось милой молодицей.
Или носили пацаны
Из старших классов те бидоны,
И укреплялся мир страны,
И щит крепился обороны.
О силе творческого взлёта
Судить не надо, господа!
Здесь высота не самолёта,
Здесь ползанье по почве, м-да!
Лет через много помяну
Льняные шланги с мотопомпой,
Из них капусте я лену
Воды ексейской... Прочь апломбы!
Мы деревенские вполне,
Хотя, ещё не коштной силы,
Подсаженные на волне,
Всех разметало, разносило.
Не тянем в гору тарантас,
Вмещаем зад на эскалатор.
Таких ребят немало нас,
Кто вырос в школе-интернате.
НА ПОКРОВ.
Побежала дождями осень,
Скрылись птицы в промокшую зябь.
Хлёсткий ветер по заводи носит
Ворох листьев, да водную рябь.
Опрокинулось небо ненастьем.
Тучи черпают холод ветров.
Небо серыми тучами застит,
Всё-то правильно, скоро Покров.
Лишь заглянет по убранным далям
Солнце, ленясь, на чуть-чуть,
Будто помнит по старым скрижалям,
Что пора и ему отдохнуть.
ВОЗРОЖДЁННАЯ КОЛОКОЛЬНЯ.
Ударил колокол, и дрогнула земля,
Порхнула стая, перепуганная звоном.
Им долго было говорить нельзя,
Истреблены, опальны с царским троном.
Про ранний благовест забыли птицы.
По куполам и звонницам - разор.
Не понял колокол, ему ли это снится?
Немой впервые слышит разговор,
Собой произносимый, звучно, тряско,
С далёким угасанием в лесах.
Закончилось безвременье и дрязги.
Себя услышал молчаливый прах.
Наддай, язык, в затылок и под грудь!
Спою нутром, звеня и содрогаясь!
Впервые, будто, разгребая муть,
Я неба голосом высокого касаюсь.
О! Человече, подними глаза!
Проговори о присно и во веки!
Привыкнут птицы к звонам, к образам,
И "сапиенсы"- новочеловеки.
В ТОРЪЯЛЕ.
Здесь без тепла не проживёшь,
Суровый климат, холод даже летом,
И, потому не ценится ни в грош
Расхлябанность, присущая поэтам.
И, потому, здесь есть о чём мечтать,
Работать мысли, облегчая дело.
И, потому, здесь есть чего терять,
И радоваться так, чтоб сердце пело!
ЗИМНИЙ МОТИВ.
Зимой природа задремала
В пределах Нового Торъяла
Примерно, месяцев на семь,
Даруя отдых душам всем.
Январь, февраль сверкать устанут,
И солнцем в марте одарят.
В сугроб засыпанные дали
До самых тихих Вершинят.
ЗЕМЛЯНИКА В ЕЛЬНИКЕ.
Всё в иголках рыжих сосен,
Жарит зноем лето.
Жар прохлады сосен просит
Дыхом перегретым.
Земляника с косогора
Вышла на поляну.
Кровь на ягодах и зорях,
Сочная - до пьяна.
Ей не пить росы в лесу,
Кроны перехватят,
А поляны обнесут
Каплей. - Ей и хватит.
Наглядятся на зарю,
На восход и небо.
Светят ягод фонари,
Источаясь в неге!
КЛУМБА С РОЗАМИ ШКОЛЫ -ИНТЕРНАТА.
Бутоны нераскрытых роз
Клонились, влажные от слёз.
Лишь дважды утренняя мгла
Сошла, и роза расцвела.
Светилась в утреннем шатре,
Собой, блистая в серебре.
Пришла счастливая пора,
Бежит, щебечет детвора.
Среди раскрывшихся бутонов
Родятся дети здесь в "Невтонов".
Глава IV.
ГРАЖДАНСКОЕ.
КАМЕННАЯ БАБА.
О! Сколько вас двадцатый век родил,
Изваянных из серого бетона?
В российских землях разместил
Баб каменных, достойных фельетона.
Порасплодились с каменным лицом,
С бетонными отбитыми носами.
Соцреализмом рождены- отцом,
Его железобетонными сердцами.
Что, красота? Что, тонкие черты?
Когда у нас настоль большие цели?
Мы к коммунизму движемся, а ты
Нам говоришь, что мы окаменели.
Нам не до нимф, и тонкостей каких,
Пусть белый мрамор ближе цвету кожи...
Выходит, что и социалистический реализм,
Как эти бабы на бетон похожи.
С чем перепутать "Девушку с веслом"?
Иль молодуху с караваем хлеба?
Утыкали мы Землю кирпичом,
Загадили лазоревое небо.
С бидонами, как - будто молока,
Доярки, будто с голыми ногами,
Как- будто, девушки, как - будто,в сапогах,
С засученными,будто, рукавами.
К высотам, будто, устремились,
С корнями, будто, от земли...
Какой рукой ваятеля лепились?
Какого мусора в искусство привнесли?
Эх! Римские статуи с греческим профилем,
Вам ли шахтёров рублёных достичь?
Всё камень бетонный, ботва от картофеля,
Соцреализм, бескультурная дичь!
Нерукотворные, рук не приложено,
Лишь рукавицы, кувалды, ломы.
Эк,на столбили! Что сена настожено.
Выше "столпа" в преисподнюю тьмы.
К чему стремились? Для кого?
Увековечить сокровенность чувства?
Баб - идолов родило ремесло,
А памятники требуют искусства.
Как совершенный "Дискобол",
Или "Мыслитель" среднего вековья,
Но, мы своих возносим на престол,
С булыжником в руках, своё сословье.
Явленный в мир несёт свой крест,
У памятников - собственная участь.
А, бабам каменным, чего такое несть?
Людей средневековую дремучесть?
ВСЁ ЕГО.
Гражданская ответственность не даст
Поэту падать от ударов,
А время волчью скалит пасть...
Отдайся весь,- всё будет мало.
В долгу, и съеденный с концом,
Ещё сильнее злобишь голод.
Твоим не давится венцом,
А чей-то Гений снова рядом.
Он юности тревожит ум,
Судьбой и временем не битый.
Ещё не плакал по своим,
И по себе, довольством сытым.
За всё ответственность беру,
Творцу - поэту всё - то мало,
Ему, как древнему Христу,
Толпа и время сердце жалят.
Не даст ответственность поспать,
Укрывшись лавровою ветвью,
Она- докучливая мать,
Объемлет всё безмерной сетью.
НЕ СВЕТИСЬ.
Светлым пятном выделяюсь в толпе,
Спрятаться мне невозможно.
Как белой вороне не хочется мне
В жизни бежать осторожно.
Бреет верхние головы жизнь,
Совсем выдающихся- режет.
А, если пригнуться?-Хитрая мысль!
-Слыхать позвоночника скрежет.
Вот и ссутулишься, ликом седой,
Будешь тащиться, как все,
И не споёшь о весне золотой,
Вздоха не хватит тебе.
Буду пятном выделяться в толпе.
Спрятаться мне невозможно.
- Сбреют ли, срубят? Другие уже
Дышат в затылок безбожно.
ЗАМЕТКА.
Как выразительно молчанье
Премудрых старых стариков,
Не блещущих образованьем
Внучков, своих учеников!
Как выразительны потуги
У молодых, кто ищет путь,
Их шумность слышит вся округа,
И, возмущаясь, родит муть,
Всего не больше, чем в стакане,
И бьётся вошью на аркане,
Округе силясь доказать,
Что правда - истинности мать.
Старик же знает правду жизни,
Что, правда - каждому своя.
В ней корень всяких катаклизмов,
Парадоксальность в ней своя...
Как выразительно молчанье
Премудрых старых стариков,
Не блещущих образованьем,
Учёных мудростью веков!
Глава V.
ВОЕННОЕ.
В КАРАУЛЕ.
Майским днём изумрудная зелень
Заблестит по берёзкам листвой.
Среди дня и в холодную темень
Окунаюсь в неё с головой.
Утопают берёзы в обнове,
Пьют черёмуховый аромат...
Служба - всякой державы основа,
Пост несу, а в руках автомат.
ЧРЕВО "ЧЁРНОГО ТЮЛЬПАНА".
В своей России мы - дворяне,
Раз служим в офицерском сане.
Мамкам "цинки" грузились Афганом.
"Груз двести"- чрево "Чёрного тюльпана".
Он с юных лет за нас страдал...
Вот оттого и генерал!
"Учебки"- Мулино, Смолино,
Московский артполигон
Помнят в себе занозины.
И содроганья звон,
Курсантские наши мучения,
Гаубиц - пушек лоск,
Комплексные учения
Всех подчинённых войск.
Генерал - лейтенант Куркоткин
- Нач. вооружений эМ - О,
Дважды Герой Союза,
Звёзды горят на то...
Ну, что, - говорит, - Сиротки!
Всёльтут повыстрелило?
- Точнёхонько! - Товарищ генерал!
Доложил так, а сам соврал,
- Не долетел снаряд один.
- На "полный" не хватило сил.
Мы порохом грелись в наряде,
Не замерзать же нам Бога ради.
А, преступлением вполне
Проступок этот отдавал,
Нам за него "кирдык" бы был,
Но, Бог обратно всех простил.
Но, вот отьехал генерал,
И был доволен
Стрельбищным полем.
За ночь кудлатую в морозе
Расчищен поля полигон
От снега и глухих ворон.
А, он велик, не спи в обозе!
Нето замёрзнешь, крякнешь в бозе.
Отогрелся ствол у "гиацинта",
Все метров шесть,
Плевком стреляет,
Вздымает шерсть.
Курсант - артиллерист, как Яшка,
Бац, бац, и - мимо! Опять промашка!
Вноси корректир!
Замочим точку мы из мортир.
Теперь глядите! О, монплезир!
Завёрст пятнадцать,
За три ль версты,
С позиций всяких
Там всем кресты!
Летят болванки над головой,
Глушат ПТУРСисты - танковый бой!
Всё попадает, всё, до нулей!
Единый выстрел - стоимость "жигулей"!
По ныне - ВАЗа,
- Война - зараза!
В броне пехота - мотострелки,
В полночных бденьях - вурдалаки!
Визжат стрекозы трассеров светящихся,
И ветки бреют, в усы годящихся.
Десантура Рязанской губернии
Обнесла парашютами лес,
Потеснился им Бог под облаком,
Вспомнил огрехи и чёртов бес!
Проскочила авиа туча,
Загремела в снарядах земля!
Помешалось и небо, до кучи!
И, исчезла, была такова.
Вертолёты "МИ-восемь"- родные!
"Крокодилы"- штурмовики,
Видели б вы снаружи,
Как вы над лесом страшны!
- Чуть приподнялся, и сел.
Кто там останется цел?
- Зорок "иголкин" прицел.
А вот и морпехи без скаток
В болотном лесу прилегли.
Без автоматов и касок
Любого в песок сотрут!
Огромна военная сила, ребята!
Нас охраняет, и смело, и свято.
Так охранялся я в восьмидесятом,
И "партизанил" в полку танкобатном.
Теперь давно уж не секрет
Афганистановский привет...
Испортил он Олимпиаду...
Так, видно, то кому - то надо?
Медалей больше взяли в разы
Без супротивника - заразы!
- Американцы, и другие
проигнорировали старт.
Тому и был "бровавый" рад.
Наш "хенеальный секретарь"
- Борец за мир, он на алтарь
Положил тыщь пятнадцать жизней
Под перевал крутой - Саланг,
Немало нашенских салаг.
Не думал: - сильно кровью брызнет
Солдатской горная страна.
Опять попутал сатана.
Тогда Суворовых в Союзе
Не видно было...С голым пузом
Хотели влить социализм,
- Афган не принял дебилизм...
Интернациональная помощь!
Интернациональный долг!
Мой одарён "Тюльпаном"
Артиллерийский полк...
Вздохнул под Горьким полигон,
Других героев учит он!
Раз уж другого не умеет...
А ветер громы взрывов веет!
СОЛДАТ «ГОРЯЧЕЙ» ТОЧКИ.
В три дня на войне превращаются в зверя,
А, больше? - Другой человек!
Тут правды не спрячешь, И, в Бога не веря,
Стреляешь во весь белый свет.
А, если, кто спросит: - Там женщины, дети!
Он спросит не зверя, меня...
Уже после боя, уже, по - гражданке...
Зверь выжил, и, кажется - зря!
Судите теперь. Он полковник, иль ротный,
В тридцать лет он - седой капитан.
А, ты - особист, прокурор беззаботный.
Зверей не суди, трибунал!
Личная совесть - закон мой законный,
Слышишь! - Сегодня - усни!
Мы выжили, звери, - солдаты в погонах.
Бог нам судья! Не суди!
(Великая Отечественная война длилась
одну тысячу четыреста восемнадцать
дней и ночей...)
СОЛДАТСКОЕ, ДЕМБЕЛЬСКОЕ.
Пустые карманы с хотением выжить,
И, чудится - ты на войне...
Что мне московские чёрные лужи.
А, вожжи ослабли вдвойне.
Всё дальше уводишь себя от войны,
Забыться охоты не жаль.
Но, напоминает пластинка в груди,
Солдатская крестик - медаль.
Пустые карманы с хотением выжить,
Запрет ослабляют в себе.
Но, я не стреляю, а вожжи подпружу,
Не подданный я сатане.
ПЯТАЯ ПОХОРОНКА.
( По воспоминанию учительницы
из п.ОршанкаВал.Ник. Беляниной.)
Весьшурга - деревенька Моркинская.
Полтора десятка вёрст от села.
Дело к апрелю, в весну.
Пятерых сыновей проводили
Со старухой старик на войну...
Приказано быть почтальонкой
Восемнадцатилетней девчонке,
На солдат рядового состава
По домам разносить похоронки.
Того, что от счастья плачут,
Не знала она ещё...
- Вот, плачут! - Сама она плакала,
От счастья, в дедово лицо!
Только, сначала, не это...
Горя обрыв над страной...
По домам разносить похоронки
- Олицетворяться бедой!
Иду, как бывало, речкой
В эту избу в четвёртый раз...
Встречают: - старик, да за печкой
Старухин слезливый глаз...
Плачут женщин соседских дочки,
Кто уж как? То и волосы рвут...
Хуже - мужик, окаменевши...
Сядет на лавочку. Руки трясутся,
Да слёзы текут...
Опять потекли похоронки...
Печатаю я их одна за одной,
Воинские документы.
- И пятая - вот, предо мной!
Четыре уж было...
Война - то к исходу...
Что теперь скажет мариец - старик?
Всех сыновей положил он народу!
Заплачет в иконе святого лик!
Звоню, вызываю, а тайну держу...
Не просто оно, треугольничек дали...
Как - то утешить, хоть в голос реви!
О том ли родные мечтали?
- Что?
Говорит, я старой - то скажу?
А ты, отец, не говори!
Скажи: - «Сверяться вызывали,
Бывают ошибки, соври!
О похоронке смолчи!
Бывали случаи, случалось
В войну, и письма получали
Похоронок после,от живых».
- Так надоумила, дед и затих.
Дня через три :автомашина,
Везёт солдата из медсанбата.
Заходит к нам военсестра.
- Принимайте парня,
Он не ранен, у него контузия.
Не сможем его долечить,
Не слышит он и не говорит.
Не те у нас госпиталя,
Ему режим и обстановка,
Уход другой и воля чья...
Списали, и в глубокий тыл...
Пришлось общаться перепиской.
Так вот он!
- пятый, деда сын!...
Устроили на ночь, при военкомате,
Спрашивал он об отце и о братьях.
Я отписала:расскажет отец.
Поди, отдыхай, из войны молодец!
По телефону названивать стала...
Мне старика в Весьшурге отыскали.
Отец, говорю, опять бы надо
В военкомат прибыть,
Срочное дело, ей - ей!
Отвечает:
- Зачем же, дочка?! Послушай.
Ведь у меня больше нет сыновей!
- Тут надо всё же проверить,
- понятливее говорю.
- Такое пришло письмо...
А он отвечает:
- Да мне уж не надо,
Никакое - такое письмо не нужно!
Всё же уговорила...
Пришёл он в следующий день.
Машины тогда не ходили
От сёл до таких деревень.
Садится старик напротив меня у стола.
- Дочка! Пять похоронок ты мне принесла!
По глазам вижу:
- Врать не умеешь!
Говори, что случилось, чего имеешь?
И я сказала:
- Младший сын вернулся!...
Только... вот...
Не всё в порядке с ним...не тот...
- Да, пусть, говорит,
Хоть без рук, без ног!
Лишь бы хоть с головой, сынок!
Вызвали мы врача:
- А корова у вас есть?
Спрашивает она, тихо,
Будто бы ворча.
Родителя - страдальца - старика.
Есть молоко и сметана будет!
И мяса налажу,поросёнка держу.
Будет, если надо, меду,
Мёду - то, всяко, куплю.
Сходили... сына привели,
А, я - робею...
Вот увидел он отца,
Да как бросится на шею!...
На встречу такую
Сбежалось к военкомату,
Сюда почитай, всё село.
Порадоваться, плача,
На дедово счастье его.
У лейтенантов, присевших на лавки,
Руки трясутся, да слёзы текут.
Ребята замешаны крепкого теста.
Глаза же стали на мокром месте.
Того, что от счастья плачут
Не знала девчонка ещё.
- Плачут,сама я плакала,
От счастья, в дедово лицо!...
Пишу на листочке солдату
- Поедешь сейчас домой.
Исправила, зачеркнув - пойдёшь!
- Отец ведь старый, не дойдёт.
Он пишет - отвечает.
- Ну, сколько сможет,
Дальше донесёшь...
- Это сейчас - то не дойду?
Встревая говорит отец.
- Да, я и к Богу самому
Дойду в любой конец!
Только, как со старухой быть?
Помрёт от радости мой боец.
Врач дала ему лекарства...
Война - то катилась к концу.
Храни их божье царство,
И похоронку ту!
Весьшурга, деревенька Моркинская,
Полтора десятка вёрст от села...
Дело к апрелю, в весну...
Пятерых сыновей проводили
Со старухой старик на войну...
ВЕТЕРАН.
К празднику победы в школу
Дети пригласили всех бойцов.
Всех, кто воевал за счастья долю:
Дедов, бабушек, и матерей- отцов.
На встречу к детям ветераны
Надели форменные кителя,
Забыли про недуги, травмы, раны.
Начистили до блеска ордена.
С кокардами, при всех регалиях
И капитан, и старшина, и рядовой.
Помолодели, как в былых баталиях,
Хотя, уже с седою головой.
Герой войны поднялся на трибуну...
Воспоминанья битвы на Днепре,
Заполнили израненную душу,
Слова гранитом отдаются в тишине...
Учительница старенькая в зале
Не может слушать, не роняя слёз.
Не преданы воспоминания опале
Войною искорёженных берёз.
Всё льётся рассказ ветерана.
Детишки уж видят бой...
Под натиском рвущейся стали,
Подбомб и снарядов вой
Сражаются наши солдаты,
И ужасам нет конца.
А, к вечеру снова комбаты
Не досчитались бойца,
И не одного, а столько,
Что и могил не счесть.
- Не умереть - не возможно,
Погибнуть - большая честь!
Смешаются силы с бессильем,
Здесь и горе, и ненависть, зло...
В кромешном разгаре боя
Было неслышное: - О !
Пробит, и клокочет рана,
И боль обжигает огнём,
И вспомнилась старая мама,
Что ждёт и печётся о нём.
Очнулся в горячем зареве,
Не видя ни неба, ни звёзд,
В войны расплескавшемся мареве
Горючих сестрёнкиных слёз.
Наутро уж был в лазарете,
А, через месяц узнал:
- За стойкость и волю к победе
Звезду мне вручил генерал.
Кто, и где теперь моя сестрёнка?
- Герой спросил, надежду затая...
- Говоров! Володя! - Жив! И, плача:
- Вот она, сестрёнка, это - я !
На них глядят встревоженные лица,
Без стесненья всхлипывает зал.
Так про подвиг старенькой училки
Каждый мальчик в городе узнал...
ПАМЯТЬ.
Люди - мы, войну Вторую
Стали совсем забывать...
Глазами напомнит мокрыми
Чья нибудь старая мать.
Церковь усопших любовно,
Убиенных безвинно людей
Под свечи с молебнами, скорбно,
Отпоёт неразумных детей.
Люди - мы, войну Вторую
Стали уже забывать...
Хоть не похоронен последний
Её исполнитель - солдат...
Глава VI.
ДЕД МАРТЫН И БЕРЕСТА.
-А-а-а! Москва! Да!
Давненько тебя поджидал.
Все жданки проел,
Ты за стол садись, давай!
Ну! - Чё встал?
Коли б знал, что Москва
К нам пожалит сюда,
В гости, значит, по делам,
Так наличники спекли бы...
Ты за стол,поди давай!
- У порога я стою,
Растерялся вовсе.
Стол накрыт во всю избу,
Тут веселье, гости...
Прочитать на лицах смог
В этом состоянье
Любопытствия подлог,
Яси ожиданье.
Кто таков, откуда род?
Жаром пышут лица.
Но, хозяин - оборот:
- В лужу сел, столица?
Дома хозяин меня
Вычислил с первого взгляда,
Но притащили линя,
И потянулась "плеяда".
Детская проказная улыбка
Под стёклами толстых очков.
В глазах, как туман - голубинка
Таилась, у рта уголков.
Засуетилась старуха
- Соленья и рыбу на стол.
И подают из - за уха
Штоф. - Ну - ка, дерябни мол.
- А, на желудок голодный,
Знамое дело, никак!
Сразу меня окружили
Харьюз, шаньга и судак.
- Пробуй шаньгу - то, пробуй!
Жириста ведь шаньга!
Чрево своё и утробу
-Всё подставляй, до дна!
Она ить сметаной смазана,
Да и яичным желтком...
Шаньга мне была показана.
Стакашек?! - Не будешь?
Почто, - м?
А, вота -харьюз солёной,
В брюхо войдёт ли весь?
Этак старик ядрёной
Речью сбивает спесь.
Наслышался много былей
Об этом чудном старике.
Мартыне, значит, Филиппа
Сына, Фатьянове.
Наслышался много историй
О красивых, простых туесках.
Бывали его тетёрки
В малых, больших городах.
Фильмы о старом мастере,
Искусствоведов статьи.
Слухи по краю шастают
О чуде из бересты.
Сведующие люди в Архангельске
Мне сообщили так:
- Прошлой зимой Мартын - то де,
Вовсе ослеп никак.
- Дескать, один - то глаз его
Из строя давно, мол, вот!
Узнал я из слуха бабьего:
- Ничё уж не видит, как год...
И жалко бы мне беспокоить
Такого-то вот старика...
Но, всё же сознание ноет...
И вот предо мною река.
В деревню к нему, в Селище,
На рейсовом катере, знать,
Сижу я, задрав голенища,
Гляжу на озёрную гладь.
Печальную может, облегчу
Думу и горесть его,
И вот уж увидеть готовлюсь
Дряхлого старца, высохшего...
Мутным холодным взглядом
От радостей он отрешён,
Земное далёко ли, - рядом
- Всё ему гуд и звон...
Знал я, что мастер по дереву,
Мастер глухих тетер
-Участник войны на Севере,
Георгиевский кавалер.
Задача моя простая...
Я, надо сказать, прикипел
К берестяным поделкам,
К мастерству рукодельных дел.
А старик, угомону не зная,
Между стопок знает своё,
Закуску мне перемежает
Рассказами про бытиё...
-За морем веселье, да чужое,
А у нас, невзгода, да своя.
За морем и солнышко теплее,
Да у нас - мирские холода.
Плыву, значит, я в Бушенёво,
Где берёзы мои растут.
И дело мне это не ново,
Душевная радость мне тут.
Сморило меня порато,
И более нет моготы,
И сил нету плыть обратно...
Куда же подался бы ты?
Зачалил я этак лодку,
Только глаза прикрыл...
Чую, пахнуло мне в глотку...
Меж деревьев стоит Михаил!
У меня от такого страху..!
Как из пушки меня к стене...
Думаю, дал же я маху!
За подымалисьволосья на мне!
Сам - ни рукой не двинуть,
Ни подняться, ни тягу в бега...
Медведь подошёл, обнюхал...
Думаю, всё! Беда!
А солнце в верхушках смеётся,
К вечерней отходит заря.
Сердчишко застыло, не бьётся...
Душа, пропаду я зря!
Медведь шевелит меня лапой,
Тычется мордой в лицо...
Хочет ли нет ли, схапать?
Нюхает мне висок...
Бранно взревел я в ухо!
- Оцепенённая злость!
Звонное с руганью эхо
По поречным лесам разнеслось.
В общем, бежали оба!
Он к себе, я к себе куда.
Видела кросс природа,
Да засветившаяся звезда!
(По одноимённому очерку О.Ларина.)