Лизнув окно закатным языком,
день ускакал за тридевять земель.
И мне бы лоукостер-ямщиком,
в пижаме полосастой, под хмельком,
доставить свое тельце в Коктебель.
К чертям телекинез! Возьму билет,
что стоил прежних 27 рублей,
и запорхаю памяти вослед,
лишь нажитых хватило бы нулей.
Там стайкам волн и в октябре тепло,
на пристани пьют пиво мужики,
им в преферанс сегодня повезло,
и от русалок головы снесло,
и так любвеобильны лежаки.
Но в череде курортных тех утех
есть женщина, меня что, верю, ждёт,
хотя имеет бешеный успех,
чьи губы, помню, пряные, как мёд
гречишный. Мы греховпадать
с ней будем до последних петухов...
Закат, что так прощально языкат,
склонился к отпущению грехов...