В висках пульсируют надломленные фразы,
Хребет не может удержать животворящий сок.
Так проникают в желчь сомнений метастазы,
Когда читаю на картине адресок.
Я рисовал цветы в китайском поднебесье
И храмы древних греков на камнях.
Всё расцветало под причудливые песни
Людей, застывших в скромных деревнях.
Там пантеоны не без устали слагали
Тебе послания с руин цивилизаций.
И мудрый Будда, и ацтеки целовали,
Пыльцу- глаза, в цветах иллюзий и простраций.
Холст безмятежен был, поверь мне, дорогая!
Но стал встревожен только кисть его коснулась.
И заклинали грозные индейцы майя
Своих богов, что всё таки проснулись.
Взгляни внимательней! - когда то говорил.-
Взгляни! И ты увидишь что мы рядом!
Я стал землёй, куда Кортес похоронил,
Тебя красавицу, с несметным спутав кладом.
Отсюда будем мы, тоскуя, наблюдать,
Как птицы в небе в салочки играют.
О смерти же напрасно горевать:
Картины вечные отнюдь не умирают!
Я ждал что ты мне скажешь, в нетерпении,
Но ты всю песнь встревоженно молчала.
Взяла вдруг карандаш и у селений
Запиской стёрла лодки у причала.
Склонившись над холстом я замер в ожидании,
Силясь прочесть слова на краешке водицы.
Но с каждой буквой леденело узнавание -
Всего лишь адрес психиатрической больницы.
Я попадал туда с творениями не раз,
Мне не могли простить моё воображение!
Вот только боль пришла сегодня в первый раз,
И в первый раз пришла с подругой - с унижением.