ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ – «НА РЁБРАХ» И В ПАМЯТИ
Песни Владимира Высоцкого впервые я услышала в детстве. Приехал из Москвы двоюродный брат, такой же школьник, и привёз несколько необычных пластинок, сделанных на рентгеновских снимках, «на рёбрах». Удивительно, но они даже звучали! «Я ж на длинной на дистанции помру – не охну...», «Удар, удар, ещё удар!» и что-то ещё.
У нас, в небольшом провинциальном городе, о Высоцком тогда мало кто знал. А потом появился фильм «Вертикаль» (1966) и зазвучала классная песня «Если друг оказался вдруг...» А дальше – «всё спокойненько». Магнитофонов у народа не было – а то, конечно, нашлись бы и записи, и гремели бы из открытых окон. Пластинки с Высоцким то ли ещё не выпускались, то ли не доходили до нас. Впрочем, была одна маленькая, с несколькими песнями под оркестр, не самыми интересными для меня, но, видимо, полезными для советских граждан: «Гимнастика» и что-то патриотическое. Представляете, Высоцкий – и какой-то пошленький оркестр!
Местные ребята иногда пели под гитару, но вряд ли они слышали об авторах этих песен. И лишь потом я узнала, что это были не только так называемые дворовые песни, но и Городницкий, Окуджава, Галич и, конечно, Высоцкий – корифеи жанра бардовской песни.
Чистые, качественные записи с концертов Высоцкого мы с восторгом слушали во время студенческой фольклорной экспедиции. С нами ездил молодой сотрудник лингафонного кабинета с магнитофоном, и у него имелись кассеты с Высоцким и зарубежными хитами. У парня, несомненно, был хороший вкус: теперь это – эстрадная классика, перепеваемая на все лады. Когда звучат мелодичные старые песни, я вспоминаю северное лето и свою молодость...
Именно в молодости мне особенно нравились романтические бардовские песни. Да и не только мне – мои одноклассники и однокурсники тоже любили их петь, и это совместное пение было так радостно и чудесно! Тогда легче верилось во всё хорошее и справедливое, чем сейчас.
Десять лет я училась и жила в Москве и могу сказать, что на концерты Высоцкого попасть было почти невозможно. Надо было принадлежать к особому сообществу, члены которого располагали нужной информацией, а главное – могли доставать билеты в лучшие театры и на особенные концерты.
Как-то раз мне очень повезло: я купила билеты во МХАТ на спектакль «Заседание парткома». Не удивляйтесь! Кассирша сказала, что будет играть сам Ефремов. Однако на сцене он не появился... Зато после спектакля состоялось основное событие вечера – чествование главного режиссёра МХАТа Олега Ефремова, которому исполнилось 50 лет. А это был мой любимый артист, представьте себе мою радость! Причём мы сидели во втором ряду, так что праздник был не только у юбиляра.
Открылся занавес, и перед зрителями предстала удивительная картина. На сцене сидели в несколько рядов знаменитые артисты МХАТа, включая великих старейшин. Выходили делегации почти всех московских театров во главе с главными режиссёрами (стоит заметить, что театров было не так много, как сейчас), произносились торжественные речи, звучали песни, написанные специально для этого вечера. Если бы я записала тогда, кого из знаменитостей я увидела впервые, получился бы представительный список выдающихся актёров театра и кино.
Высоцкий появился вместе с ведущими артистами Театра на Таганке – Хмельницким, Золотухиным и кем-то ещё – вот именно что вместе, не выделяясь среди них, одетый, как все, в чёрное. Он спел для юбиляра песню на театральную тему, из которой мне запомнились слова «И снова строится казённый дом». Под казённым домом имелось в виду новое здание Театра на Таганке, а сам юбилей праздновался в новом здании МХАТа, построенном при Ефремове.
Это было явление Высоцкого народу – не больше и не меньше. Увидеть на несколько минут – и то уже радость. Всё равно что живой Пушкин появился. Думаю, что большинство зрителей в зале относились к Высоцкому, как к пророку, ибо он выражал мысли и настроения народа, как никто другой. Ему верили, его песни переписывали – в любом качестве – на магнитофоны, пели сами, как могли.
А однажды я попала на концерт в ДК МАИ. Разумеется, он нигде не объявлялся – сказали только, что будут выступать артисты театра на Таганке с пантомимой. Отлично! Если нельзя попасть на Таганку, то поедем в МАИ.
Так оно и было: выступали уже известные нам артисты Аида Чернова и Юрий Медведев, а во втором отделении... Наверное, все зрители, кроме нас, знали, что будет, но нам почему-то не сказали. И вдруг на сцену вышел САМ Высоцкий! Одет он был скромно, но для того времени довольно стильно: джинсы, джемпер оливкового цвета и ботинки с металлической окантовкой на носке. Точно так же он одет на цветном конверте пластинки; и в старых концертах, которые иногда показывают по телевизору, Высоцкий поёт в этом же джемпере. Он не носил парчовых пиджаков и блестящих украшений – не тот характер.
Между песнями Высоцкий что-нибудь рассказывал, и меня удивила его сдержанная, доверительная манера общения со зрителями. Казалось бы, должен звучать тот же хриплый, жёсткий голос, к которому мы привыкли в песнях, – и вдруг эта неожиданно мягкая интонация, такая располагающая, словно он нас всех уже знает. А уж мы-то его давно знаем! Мы эти песни цитируем!
И пел он спокойно, сдержанно, негромко, не на публику, а как для своих.
Это было в начале 1980-го года. Тогда мы ничего не знали о болезни поэта и даже подумать не могли, что у такого знаменитого, сильного человека могут быть непреодолимые проблемы.
Даже когда у нас сломался последний проигрыватель, я покупала новые, красивые пластинки Высоцкого. Их много, они стоят в шкафу, я перечитываю их, как книги, и надеюсь, что вскоре смогу вновь услышать голос нашего народного классика.
Июнь 2017
________________________________________________
Владимир Высоцкий
Фото Леонида Лубяницкого