Рискнём предположить, что история короля Лира и трёх его дочерей известна сейчас не только почитателям Вильяма нашего Шекспира, увековечившего всю компанию в своей бессмертной трагедии, но и весьма широкому кругу людей, даже не державших саму книгу в руках. Казалось бы – о сюжете и персонажах весьма затруднительно сказать что-нибудь свеженькое, да ещё такое, что могло бы хоть краешком касаться славянской мифологии. Но мы всё же совершим попытку это сделать.
Не секрет, что источником для шекспировского «Короля Лира» послужила «История бриттов» Гальфрида Монмутского. Из неё же на страницы трагедии перекочевал светлый образ Корделии ( в «Истории» она – Кордейла). На Гальфрида частенько кивают – мол, древние властители, описываемые им, на самом деле никакие не исторические личности, а вочеловеченные божества кельтов Британии. В интересующем нас случае это мнение можно счесть стопроцентно верным. Аутентичная бриттская (точнее валлийская) традиция называет Кордейлу-Корделию её законными именем – Кройддилад, дочь Ллуда. На этом тождестве, в частности, настаивает Джон Маккалох в своей «Религии древних кельтов». За обладание «самой прекрасной девой на трех главных и трех соседних островах», как именуется наша героиня в «Мабиногионе», обречены вести нескончаемую борьбу два непримиримых противника. Гвиттир, сын Гврейдавла, явственно солярный товарищ, и Гвин, сын Нудда, божество мира потустороннего (Аннуна), сходятся в поединке аккурат каждое первое мая (сакральная дата, кстати), имея в перспективе продолжать сие немудрящее развлечение вплоть до зловещего Судного дня*. Вот на Гвине мы и остановимся подробнее, тем более из двоих соперников именно ему, согласно «Чёрной книге Кармартена», принадлежит немаловажный для нас эпитет «возлюбленного Кройддилад».
А «возлюбленный», надо сказать, очень и очень непрост. Пожалуй, самая известная его ипостась – предводитель Дикой Охоты, зловещей своры Кун Аннун (псов Аннуна). Из той же «Чёрной книги Кармартена» мы узнаём, что он ещё и психопомп**, собирающий души павших воинов и препровождающий их в мир иной. Это сближает Гвина со скандинавским Одином (Вотаном древних германцев). Любопытный штришок. Великан Исбаддаден из предания о Килухе и Олвен характеризует сына Нудда следующим образом: «Господь поставил [его] стеречь демонов Аннуина, чтобы они не уничтожили мир». Ну как тут не вспомнить об одном из имён предводителя асов – Вальтам – «укротитель павших».
Если потянуть ниточку от одноглазого «отца побед» в родную славянскую сторонку, то она естественным образом зацепится за Велеса, многими типологическими чертами с ним сходного. И тут мы, с некоторой даже долей удивления, убедимся, что у Гвина ап Нудда гораздо большего общего со «скотьим богом», чем с географически более близким нордическим «родственником».
Чтобы продемонстрировать это наглядно, первым делом устроим небольшую ретроспекцию истории с Кройддилад. Изначально дочь Ллуда была помолвлена именно с Гвиттиром , а Гвин ничтоже сумняще умыкнул её у женишка. Солярный растяпа тоже в долгу не остался, и, в конце концов, бесконечная череда похищений вожделенной девы обеими противоборствующими сторонами привела к осуждению их на тот самый вечный поединок, о котором было сказано ранее. Конечно же здесь мы видим очередное, с некоторыми нюансами, воспроизведение так называемого «основного мифа». Божество небесного огня вступает в борьбу с хтоническим божеством, у которого последнее похищает жену. Получается, что Велес и Гвин играют в этом сценарии одну и ту же роль.
Далее логично напомнить читателям о наличии у Гвина некоего брата по имени Эдейрн, упоминаемого столь редко, что его вполне можно счесть очередной ипостасью повелителя Аннуна (кельтские боги могли не то что раздваиваться, а и превосходно «растраиваться»). Ещё интереснее в контексте нашего исследования становится тот факт, что Эдейрн (скорее всего – сам Гвин) - весьма искусный бард. Велес, как мы помним, тоже не чужд прекрасному и является покровителем певцов и сказителей (а что уж говорить об Одине с его мёдом поэзии!).
Третьим аргументов в пользу сходства сына Нудда и Велеса будут слова Гвиднея Гаранира, который в знаменитом диалоге так обращается к Гвину: «Ты — Бык, способный воинство врага рассеять». Учитывая культовую связь Велеса с быком, можно подумать, что герой валлийской поэмы славословит непосредственно его :).
А теперь вернёмся к шекспировскому творению, ненадолго отошедшему на второй план из-за наших мифологических штудий. Итак, с первых страниц трагедии выясняется, что на руку и сердце младшей дочери Лира есть не один, а целых два претендента. Здесь всё логично и соответствует корневому кельтскому сюжету. Неожиданность состоит вот в чём – Корделия не остаётся «в девках» до Судного Дня, а более или менее удачно выходит-таки замуж (естественно, не за обоих соискателей).Интересная деталь – её избранник у английского классика имени не имеет, а неопределенно обозначен как «король французский»***. Учитывая, что викинги называли страну франков – Валланд - земля мёртвых (этот же корень присутствует в слове Вальхалла), то сие эвфемистическое прозвание выглядит более чем красноречивым. Значит «возлюбленному Кройддилад», Гвинну, повелителю Аннуна, всё же удаётся заполучить её в жёны. В «Короле Лире» вопрос решается этическим путём. Как всё было, хочется написать: «на самом деле» - в этом предстоит разбираться кельтологам****.
Корделия отправляется замуж что называется «за море» (исходя из географического положения Британии и Франции). Это словосочетание, учитывая погребальные мифологемы многих народов, уже давно приобрело значение «на тот свет». Применительно к данной ситуации, уместно привести пример из народной баллады «Демон-любовник»,имевшей ходжение в Англии и Шотландии, где инфернальный герой плывёт на корабле через море вместе с некогда обещавшейся ему женщину(и к слову сказать, обета не выполнившей). Путь их лежит, нетрудно догадаться, к «горам ада». В бретонской сказке о трижды помолвленной невесте, героиню муж-дьявол везёт в свои владения тоже на корабле. А так как Гвин, сын Нудда, и Велес едва ли не одно лицо, скрывающееся под разными именами, то шекспировская принцесса угодила прямиком «за море к Велесу». Вот какие повороты сюжета случаются в мировой литературе).
* По другой версии поединок должен происходить каждые «январские календы», т.е. первого января. Январские календы считались у древних римлян днём, посвященным двуликому Янусу, божественному привратнику, открывающему метафорические двери в новый хроноцикл. Бельтан, праздник первого мая у кельтов, так же отличается «открытием границ», как во времени, так и в сакральном пространстве: между миром этим и иным. В мифологическом сознании романизированных бриттов две даты могли быть синонимичны в качестве символа временного порога.
**Психопомп ( от греч. «душеводитель») – проводник душ в загробный мир. В эллинской мифологии это прозвище Гермеса ("Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка". Чудинов А.Н., 1910). «Гвин ап Нудд предстает перед нами как «великий охотник» за человеческими душами, который знает заранее, где и когда погибнут великие воины. Он рыскает на своем крутобоком скакуне-демоне, сопровождаемый красноносым псом Дормартом (Dormach означает «Дверь смерти»), и забирает души славных воинов в Каер Вантви (Kaer Wantvy), Потустороннее царство» Земцов В. Н. Чёрная Книга Кармартена. То немногое, что мы о ней знаем. Материалы к спецкурсу. Екатеринбург, 2007, с.70
***В «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского жених всего один и именуется он «король франков Аганипп». Скорее всего, это не личное имя (тем более, не имеющее ни кельтского, ни германского происхождения), а очередное, скорее всего, почётное прозвище, которое можно перевести с греческого как «многоконный». Оно могло служить обозначением богатства своего носителя ( в Галлии изображения лошадей чеканили на монетах, да и вообще в архаическом обществе платежным средством чаще всего служили ценные домашние животные, лошадь в том числе), а могло, и, учитывая развитый культ коня в кельтской традиции, намекать на божественный статус владельца. Велес же и являлся богом богатства и покровителем скота. Если в очередной раз углубиться в античную мифологию, то мы найдём там следующее толкование: «Аганипп - источник близ Феспий в Беотии (Verg. E. 10, 12); пьющие из него наполнялись будто бы поэтическим вдохновением, а произошел он от удара Пегасова копыта» («Реальный словарь классических древностей по Любкеру». Издание Общества классической филологии и педагогики. СПб, 1885, с. 43.). Здесь на лицо не только связь с почитаемым животным, но ещё и с водой, и с поэтическим даром – опять же со всеми теми вещами и понятиями, что культово соотносятся с Велесом.
****Возможно, разгадка кроется в эпизоде из первой Ветви Мабиноги, где Пуйл, смертный правитель Диведа, поражает в поединке солярное божество Хавгана (его имя означает «жар лета»), находясь при этом под личиной хтонического владыки Аннуна – Аравна (существует версия, что это просто одно из имён уже знакомого нам Гвина). Поединок этот по некоторым прикидкам опять же выпадал на первое мая. Конечно, здесь вспоминается ситуация, сложившаяся на легендарных Флегерийских полях, когда олимпийцы для борьбы с гигантами призвали на помощь смертного героя Геракла, ибо бессмертным богам было не дано самим уничтожить детей Геи.