В будущем компьютеры будут управляться человеческим голосом.
Этот текст ещё печатался дедовским способом, как в 20-м веке, но мои внуки будут удивляться точно так же, как удивляемся мы – надо же, Пушкин писал гусиным пером при свечах, а как здорово!
Говорят, что Пушкин опередил своё время, но я иногда думаю, что он в большей степени создавал будущее, чем предчувствовал его.
Пушкин художественным способом передал на русском языке идеи европейского гуманизма.
Гуманизм это не естественное состояние человека, а открытие.
Суть его не в том, что человек является высшей ценностью.
Суть гуманизма в том, что человек обладает свободой воли.
Эта свобода не зависит от божественной или животной природы человека.
Человек способен сам выбрать, кем ему быть – святым или зверем.
Гуманизм это признание власти человека над собственным выбором между небесным и земным…
Так вот, в будущем человек выскажет свою мысль вслух, а текст отобразиться на экране. Затем тут же автоматически будет переведен на другие языки.
Умные машины прочтут команды и выполнят их.
Как-то это будет.
Но оказывается, что не все языки одинаково подходят для того, чтобы управлять аппаратами.
Не все языки в их современном состоянии, потому что языки изменяются вместе с жизнью.
При оцифровке человеческой речи столкнулись с тем, что китайский язык не поддаётся логике машин.
(Русским языком пока серьёзно не занимались.)
В китайском языке четыре тональности. Одни и те же слова имеют разные значения в разных тональностях.
Сами китайцы намного чаще шлют друг другу голосовые сообщения, чем письменные СМС.
В китайском есть звук «Йи», который имеет 60 вариаций – я не понял как такое возможно – но звук «Йи» может у них означать всё что угодно.
Китайцы его всегда понимают, но объяснить компьютеру как им это удаётся, пока не удаётся.
Ещё труднее с диалогами. Китайцы общаются между собой и вариации накладываются друг на друга.
Дополнительные трудности возникают с диалектами китайского языка, где варьируются не произношение одних и тех же слов, а их значения.
Всё это вновь поднимает старую проблему – насколько язык определяет мышление.
Из 6000 человеческих языков в 200 нет числительных больше 2 или 3 – один, два и много.
Недавно пытались научить считать до пяти представителей нескольких племён.
Работали со взрослыми и детьми.
В глубокую корзину опускали любимые фрукты по одному, а затем по одному доставали.
Идея была в том, чтобы человек угадал, осталось ли в корзине хоть сколько-то фруктов.
Угадавшему отдавали все фрукты.
При виде фруктов люди испытывали волнение, которое фиксировалось как учащение пульса.
Но перед угадыванием пульс не учащался. Преодолеть барьер один-два-много не удалось.
Наша логика и система счёта основана на слиянии нескольких систем – шумерской, индийской, греческой, римской, арабской и иранской.
Эти народы смешивались на равнинах Евразии, убивали друг друга, но взаимообогащались.
Каждое изолированное племя выработало свою систему, которой оказалось достаточно для выживания, но не больше.
Но почему же не удаётся научить детей, ведь у них те же – наши – гены и нейроны?
Неизвестно, но если это расизм то, что сказать на следующее?
Группа математиков захотела построить генеалогические деревья, чтобы найти общих предков и родственников внутри группы.
Со временем к ним присоединилось несколько тысяч математиков со всего мира.
Неожиданно оказалось, что три четверти всех математиков имеющих премии и награды в своей области родственники – они происходят из четырёх семей, от четырёх мужчин, живших в Средние Века в Италии, России и ещё где-то в Европе.
Эти четверо сумели оставить потомство, которое в условиях общей культуры процветает в математической области и вероятно приносит пользу всему человечеству.
А гении добывать нерпу или выжить в пустыне получили в награду только собственную жизнь, что тоже немало, но заметно меньше пользы от компьютера или увеличения надоев молока на одну корову.
Насколько меньше, сказать не могу.
Я умею считать пользу только до одного – одна польза, больше одной пользы, меньше одной пользы.