А сними ожерелье - вернутся на лик века,
И прорежут расщелины розовый мрамор щек.
Как могила гиганта, вина твоя глубока.
Твой обманутый царь даже мертвым, увы, жесток.
Укрывают лохмотья спину, как тени крыл.
А в глазницах два зверя беснуются - не сбежать.
Этот воск на губах, как молчанья печать, застыл.
Но из пыли восстанет убитых героев рать.
Нет, не кайся, молчи, ни к чему ядовитый мед.
Поцелуй сгустком желчи он сплюнул на землю твой.
Твой костер не чадит. Ничего уже не грядет.
Скрылось скорбное солнце зимы за восточной грядой...
(с) Дэмиэн Винсачи
Бросишь золото в пыль – но не станет оно золой.
Поцелуй расцветёт...
Алых бубочек терпкий сок
потечёт /как из вены.../
Сам знаешь: вслед за зимой –
наступает весна...
И светлеет – всегда – восток.
Не вини... не винись... по стаканам разлей вино.
Преломи тёплый хлеб.
Память – павшим.
Героям – мир.
У меня – лишь любви золотистый полынный мёд...
и – нагая спина в рунах шрамов опальных крыл.
Я не верю словам, но молчанью – ещё сильней.
Ты отводишь свой взгляд – я не стану его ловить.
В каждом внутреннем замке в избытке своих теней.
На любой лабиринт раньше-позже найдётся нить.
И не будем тягаться – чьё яростнее зверьё.
Всех твоих бесенят породила моя Лилит.
Словно пламя в степи – сердце-феникс – твоё... моё...
/ А монисто с вечерней зари в ковыле лежит /