Моей дорогой свекрови Киселёвой Таисии Петровне
Славная семейка у Петра!
Милы дочки Нина да Таисья,
Марьюшка – непраздная жена;
только вдруг суровая пора
к дому подкралась походкой лисьей –
грубая к людской любви война…
Пётр топтал в пехоте сапоги,
под Смоленск вела его дорога.
У Марии родилось дитя;
и пока лукавились враги,
сын Петров пожил совсем немного,
искоркой победной улетя…
Письма с фронта регулярно шли,
в сорок третьем прекратясь, в июле.
В сердце Марьи поселилась стынь.
И хотя луга пышнели и цвели,
для Марии все цветы уснули,
лишь осталась горькая полынь…
Пётр в июле жарком был в Крыму,
в катакомбах прятался от немца.
Раненым чтоб принести попить,
вылез он тайком в ночном дыму
(о товарищах болело сердце)
сцапал враг, грозил всех затопить…
Дальше плен. И гнали их пешком
иль как скот, везли до самой Польши.
Тщательно скрывая лагеря,
лес рубить в Норвегию потом,
камни добывать, те, что побольше,
зверства бесконечные творя…
Майская победа расцвела –
ликованью не было предела!
Но Петруша не вернулся в дом,
а Маруся так его ждала!
В августе письмо лишь прилетело,
жала Маша рожь тогда серпом…
Не писал, где был и где сейчас –
очень сдержанные были строки:
в сельсовете справку, мол, возьми
для ремонта дома, мол, у вас.
А когда, в какие сроки? –
думали Мария с дочерьми…
В Латвии он баржи разгружал,
проявляя честность и отвагу.
Уцелел. Кого благодарить?
Важный полицай не подписал
о расстреле страшную бумагу,
чтобы жизни пленных сохранить…
Двадцать километров в сапогах
в самую распутицу, в апреле,
чтоб увидеть милую жену
и дочурок, воин прошагал,
чтоб прожить с семьёй всего неделю
и опять уехать на войну…
Осторожный, очень поздний стук
враз поднял не спящую Марусю:
«Кто там? Ах!» - узнала и впилась
в щёку мокрую, не скидывая рук;
мысль, что мужа больше не отпустит
никуда, по сердцу разлилась…
До октябрьской, до стужи, весела,
Тая в красных туфельках ходила
по не крашенному полу, а пора
зимняя пришла и замела –
да и счастье в доме поселила –
дождалась Мариюшка Петра.
Июль 2017 г.