Отвергая причастность, чужих отгоняя от сердца,
Он сминал свои строчки в кровавые комья фольги.
И топтал скорлупу нежных чувств обезумевшим берцем,
Запрещая участвовать в пляске столистной пурги.
Он хрипел, он стонал, в стол вгоняя слова точно в лузу.
Распиная и раня их кием вчерашней мечты.
И с утра прогонял обнажённую пьяную музу,
Запивая Агдамом ещё одну ночь тишины.