Мои студенческие годы в Ленинграде

               
  Как Юрский студентке подыграл

     –Девчонки, хотите, я вас с Сергеем Юрским познакомлю!?– неожиданно предложила нам наша сокурсница Ирма.
– Конечно, хотим. А ты разве знакома с ним?–  с удивлением спросили мы её.
– Знакома, – ответила она. – Хорошо, я сделаю это, но только с одним условием – вы мне купите билет на спектакль «Горе от ума», в котором Чацкого будет играть сам Сергей Юрьевич.
      После просмотра спектакля «Иркутская история», главные роли в котором исполнили наши любимые артисты: Кирилл Лавров, Татьяна Доронина и Сергей Юрский,  мы – четверо студентов театрального отделения ВШПК, подошли к служебному входу в БДТ, который носил в то время имя М. Горького.
     В шестидесятые годы ВПШК ( Высшая профсоюзная школа культуры)
готовила культработников высшей квалификации. При поступлении мы сдавали такие же экзамены, как и абитуриенты театральных институтов: общеобразовательные предметы, стихотворение и басню, этюд. Поэтому мы и старались не пропустить ни одного спектакля ленинградских театров.
     Однажды нам удалось побывать на репетиции спектакля «На дне», где Сатина играл Николай Симонов. Попали мы и на репетицию к Г.А.Товстоногову – главному режиссёру БДТ. Сидели в конце зала тихо, как мыши, так как он не любил, когда на его репетициях присутствовали посторонние.
     Мы уже купили билеты на «Горе от ума», а у Ирмы билета не было, по  причине отсутствия денег. Вдруг видим, со служебного входа выходит Ирма, да не одна – с Сергеем Юрским. Мы окружаем их и с восторгом начинаем говорить о блистательной игре актёра в «Иркутской истории», о чём-то ещё ( не  помню)…Наверное, о том, что ещё не раз придём на его спектакли. Он поблагодарил, пожелал нам удачи и ушёл.
    После «Горе от ума» вышло много газетных статей об игре Юрского – как хвалебных, так и критических.  А, для нас это был незабываемый спектакль! Ирме билет мы, конечно, купили вскладчину.
    Позже она призналась нам, что не была знакома с С. Юрским, а просто подошла к нему и попросила подыграть ей.
    
                Учёба – как игра

      Учиться было очень интересно! Нам преподавали сценическое движение, технику речи, актёрское мастерство, изобразительное искусство, фехтование, приёмы рукопашного боя. Сценическому движению нас учил Кирилл Николаевич Чернозёмов, которого очень любили студенты. Он снимался в   «Гамлете» (дублировал И. Смоктуновского), ставил бои и фехтовальные сцены в фильмах «Свадьба Кречинского», « Труффальдино из Бергамо»,
 « Остров сокровищ».
     Занятия по изобразительному искусству проходили, в основном, в Эрмитаже. Мы не только изучали картины великих мастеров, но и сами водили экскурсии. Однажды мне довелось провести экскурсию по творчеству французского импрессиониста А. Матисса. Мы так хорошо ориентировались в Эрмитаже, что знали, где висит каждая картина.
     Я уже писала о том, что театр стал для нас настоящей страстью и отличной школой, и мы при каждом удобном случае шли туда учиться. На спектакле французского театра зрительские сидения были оборудованы наушниками, в которых слышалась русская речь, хотя актёры играли на своём языке.
      Нам было интересно и забавно смотреть на игру иностранцев – женщины в кринолинах по любому поводу падали в обморок. Это казалось очень неестественным и наигранным. Нас же учили играть по системе Станиславского! Но всё равно было очень интересно наблюдать за иностранной актёрской школой. 
      Священный трепет мы испытывали, когда переступали порог Государственного академического Мариинского театра оперы и балета. Именно там я просмотрела и прослушала весь классический репертуар.
     Технику сценической речи у нас вела Жанна Михайловна Михайлова –красивая и талантливая женщина. Мы бывали на концерте её мужа – известного ленинградского чтеца А.А. Михайлова. Концертный зал был заполнен любителями поэзии – это было что-то необыкновенное!
      Но ещё большее впечатление на меня произвела на меня другая встреча: не сцене накрытая пледом пожилая женщина читала на память свои стихи, сидя в кресле.
      А в декабре 2016 года мне тоже довелось читать свои стихи на
творческом вечере в санатории. Зал был небольшой – человек на пятьдесят.
Я читала стихи и вспоминала ту пожилую женщину на сцене.

                Незабываемые встречи

Поэзия «шестидесятников»

     Нашими потами-кумирами были, конечно, «шестидесятники»: Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Евгений Евтушенко. Никогда не забуду исполнение Реквиема Р. Рождественского «Памяти павших будьте достойны!» хором под управлением Д. Кабалевского. После исполнения реквиема Роберт Иванович вышел на сцену: высокий, красивый, с родинкой на щеке. Чуть заикаясь, он рассказал о написании этих, ставших впоследствие  легендарными, стихов. Зал аплодировал стоя автору слов и композитору.
      Приходил к нам в ВПШК и Андрей Вознесенский. Он тоже читал свои новаторские стихи. В то время было нелегко купить сборники этих поэтов, но мы как-то доставали. Их сборники сохранились у меня до сих пор. Текст стихотворения «Выходит замуж молодость» был дописан  в то время мною от руки.   
      Евгений Евтушенко тоже выступал в актовом зале нашей ВПШК. Помню его совсем молодым, в полосатой майке, читающим свои стихи с поднятой рукой… Такой, как на сделанной мною фотографии, которую я бережно храню.
               
      Совсем недавно он ушёл из жизни. В Библиотеке им. Н.В. Гоголя г. Новокузнецка, на сороковой день, состоялся вечер его памяти. И звучали его стихи, а на экране шли кадры пребывания этого замечательного поэта в нашем городе.
      Я рассказала о встрече с Е. Евтушенко в 1962 году, показала  эту фотографию и прочитала одно из любимых мною стихотворений «Настя Карпова». На литературном портале «Стихи.ру» выложены мои стихи « В память о Евгении Евтушенко».
               
 Любимые киноактёры
   
     Мы были вхожи в Дом кино. Там проводились встречи с киноактёрами.
Раз в год, в ЦПКО (Центральный парк культуры и отдыха) проходил праздник кино, где на разных площадках выступали наши любимые артисты.
     Среди них был и Фёдор Пряников, сыгравший роль деда Щукаря, и Алексей Кожевников «Неподдающиеся», и Татьяна Пилецкая «Разные судьбы» и пр. Мы разговаривали с ними, фотографировались, а Т. Пилецкая попросила меня прислать ей фото. Я обещала, но так как фотография мне досталась только одна, я обещание не выполнила. А после, в Доме кино, она мне об этом напомнила. 
      Однажды мы попали в небольшой театр, где любовницу мавра играла Любовь Орлова – уже тогда легенда советского кино. Жаль, что она так рано ушла из жизни.
      На выступление ансамбля под управлением Леонида Утёсова мы смотрели с самого верхнего яруса. Он пел вместе со своей дочерью Эдитой. Пел так, как не поёт никто. Разве  можно такое забыть!?
 
               
   Зачем столько грима?

       Нам часто давали контрамарки на спектакли, концерты. Так мы однажды попали на концерт Эдиты Пьехи и ансамбля «Дружба»: двенадцать парней в светлых костюмах (я даже запомнила фамилию солиста – Окунь). Места нам достались на приставных стульях, близко к сцене. И вот вышла она – неземная, с приятным акцентом. На её лице было столько грима, что мы ахнули: – Зачем? Она и так была молодая и красивая… Но когда Эдита запела – мы забыли обо всём! А аккомпанировал ей муж – Александр Броневицкий. Так случилось, что мы четырежды были на её концертах.
          
Великий артист
               
    Нам очень хотелось попасть на концерт-спектакль с участием Аркадия Райкина. Дважды случалось так, что весь концерт выступали его актёры, а он выходил в конце на 10-15 минут. Но однажды нам всё-таки повезло: на сцене был только любимый актёр, с его моментальными переодеваниями и необычными персонажами, которые, много лет спустя, я видела по телевизору. Я была счастлива от мысли, что видела Райкина живьём.
    По окончании спектакля зрители ( в основном молодёжь) выстраивались в коридоре у служебного входа и ждали, когда выйдет великий артист. Он шёл один сквозь почётный караул своих поклонников, садился в машину и уезжал. А уже после выходила его жена Рома и все остальные актёры: Карцев, Ильченко и другие, ныне известные артисты его театра миниатюр.

Одесский юмор

     С нами на курсе училась одесситка Жанна, которая была знакома с Романом Карцевым лично. Однажды она пригласила актёра к нам в общежитие, находящееся  в учебном корпусе по ул. Красной.
   Нас жило в комнате тринадцать человек, и в это пространство вмещались только кровати и тумбочки. Мы сидели на кроватях, а Карцев (тогда ещё очень молодой) – на стуле. Он показывал нам этюды без всякого реквизита: подвязывался платком, что-то шамкал, вязал. Это было так уморительно, что мы просто покатывались со смеху, глядя на него.
    Потом мы напоили Романа чаем. А назавтра театр Райкина уезжал на гастроли (кажется, в Венгрию или Чехословакию), и мы пошли провожать их на вокзал.
    Аркадий Райкин взял Карцева в свой театр из самодеятельности, без специального образования. Семь лет Роман учился у знаменитого актёра,
 затем, уйдя из Ленинградского театра миниатюр, он называл его мой «крёстный отец». Ушёл и, наверное, правильно сделал, ведь рядом с таким мэтром его имя никогда бы не зазвучало. Вспомним хотя бы его миниатюры «Раки» и  «Авас».
               
               
  День студента или угроза исключения

      Очень важным событием для всех студентов Ленинграда было празднование Дня студента.  В этот день возле памятника Петру I  собирались студенты всех вузов – общались, знакомились, читали стихи, пели песни. Самыми любимыми песнями были, конечно, «Подмосковные вечера», «Катюша», известные не только русским студентам, но и иностранным, обучающимся в наших вузах.
     В то время популярной была ещё одна, очень простенькая песенка: «Девушка в платье из ситца, ситца, каждую ночь мне снится, снится. Не разрешает мама твоя мне на тебе жениться». Эту песню тоже знали все.
     Мы пришли на праздник втроём: я, Ирина и Юрий, который всегда ходил с нами. К нам подошли два паренька и попросили продиктовать стихи этой песни.
 –А вы, что, не знаете эту песню?– удивились мы.
– Нет. Мы приехали из Англии по обмену. Нас пять человек, и мы преподаём русский язык и литературу в колледже. Так мы познакомились.
     На следующий день они пригласили нас погулять по Ленинграду. Мы встретились, сходили вместе в Летний сад, в кафе-мороженое. Ребята прекрасно знали русскую литературу. Оказалось, что мы в один день были в Мариинском оперном театре, слушали «Пиковую даму». Постояли на Львином мостике, с которого будто-бы сбросилась в воду Лиза – главная героиня оперы. Иностранцы попросили нас показать им наше учебное заведение. Юрий, без нашего ведома, решил сходить к директору и спросить у него разрешения на это посещение.
      Вдруг на следующий день нас троих приглашают на общее комсомольское собрание. Наш директор – ярая коммунистка, сидевшая в молодые годы в тюрьме вместе с писательницей Галиной Серебряковой, клеймила нас позором за связь с иностранцами. Нам грозило исключение.
      Хорошо, что на собрание был приглашён секретарь райкома комсомола. Он вышел на сцену и сказал: « А я не вижу ничего предосудительного в том, что студенты пообщались с иностранцами. Кто, как не работники идеологического фронта должны общаться с ними. Они знают, что можно, а что нельзя говорить. И как  говорить». Все студенты зааплодировали. Короче, это нас спасло.
      
 Клуб иностранных моряков

    Как-то секретарь райкома комсомола пригласил нас к себе и дал комсомольское поручение – один раз в неделю (по четвергам) ходить в Клуб иностранных моряков по специальному пропуску. Наша задача была – приходить вечером в клуб, смотреть, наблюдать и, если заметим что-то неординарное, сообщать руководству клуба.
       Поначалу всё нам было в новинку в этом клубе, который работал до 12 часов ночи. Здесь собирались моряки из ГДР, ФРГ, Франции, Англии и других стран:  они развлеклись, играли в различные игры, танцевали, а затем были должны вернуться на свои корабли. Наблюдать за ними было очень интересно – они так азартно боролись за какой-нибудь копеечный сувенир!
Падали, спорили!
       Помню, как один моряк из Марокко, приходя в клуб, сразу подходил к нам, протягивал руку – здоровался, хотя по-русски не понимал и не говорил.
Потом он спускался в бар, а через некоторое время выходил оттуда такой пьяный, шатаясь и еле-еле держась на ногах. За это мы прозвали его «сосиска». И он откликался на это шутливое прозвище.
       Когда в порт приходил корабль из Финляндии ( а там был «сухой закон»), то скандинавские моряки «отрывались по полной» (как сейчас говорят) – напивались до упаду. А вечером их, лежащих штабелями на скамейках, в скверах под деревьями, собирали по всему городу, укладывали в машины и увозили на корабли.
      От всех других отличались французские моряки: среднего роста, элегантные, красивые, спокойные. Они приглашали нас танцевать, а мы не должны были отказываться. Рядом всегда танцевал один немец – высокий, здоровый. Вместо носового платка из кармашка его рубашки свешивался очень маленький бюстгальтер. И вдруг я услышала: – Руссише швайн*.
Я не выдержала и попыталась ответить тоже по-немецки:
–  Сами Вы – дойче швайн**!
– О, русская фрау, шпрехен зи дойч***?
– Жаль, зер шлехт****! – дерзко ответила я.
    Он стал что-то быстро говорить, подошла переводчица и перевела его речь:
  – Что если бы ваш Сталин объявил войну, русские не пошли бы за ним?  Вот и наш Гитлер приказал нам, и мы пошли.
Я ответила ( через переводчицу), что Советский Союз никогда ни на кого не нападала и никогда не развязывала войну! И ушла.
     Однажды меня пригласил на свидание второй штурман корабля под флагом ФРГ, где его отец был капитаном. Он сказал: – Ду гефельст мир*****! И назначил день встречи. Мне ничего не оставалось как согласиться.
     Что же делать? В Ленинграде жили в то время мои друзья из Сибири. Анатолий учился в Академии тыла, а его жена – Люся, была моей школьной подругой. Я часто бывала у своих земляков, проводила с ними праздники. Вот и тогда я пришла к ним за советом – идти ли мне на эту встречу? 
     Друзья ополчились на меня: –  Тебе мало, что вас чуть не исключили?!  А тут ещё этот парень из ФРГ! Никуда ты не пойдёшь!–  И я не пошла.
     В следующий четверг мы пришли в клуб. Я думала, что корабль уже ушёл.
Вдруг вижу – ко мне бежит этот парень с переводчицей и она говорит, что мне нельзя было отказываться от встречи. Тогда я сказала ему: –  Их хабе филь цу тун******. Энтшульдиген зи мир, бите*******!
     Моряк повторно назначил мне встречу, а я снова не пришла. Не знаю, правильно я сделала, или нет. Если бы он был, хотя бы, из ГДР! И  больше в этот клуб я не ходила.
   
* русская свинья
** немецкая свинья
*** вы говорите по-немецки?
**** очень плохо   
 
***** ты мне нравишься
****** у меня много дел
******* извините меня, пожалуйста               

 Куба – любовь моя!

      Как то утром нас сняли с занятий, и мы отправились к Исаакиевскому собору встречать Фиделя Кастро. Студенты ленинградских вузов выстроились коридором вдоль дороги и ждали машину с Фиделем. Но тут произошёл курьёзный случай: из-за собора неожиданно выехала запряжённая тяжеловозом телега, в которой на мешках сидели мужчина и женщина. Все замерли, ведь с минуты на минуту должна была появиться машина с Команданте. И вдруг, кто-то крикнул: «Слава советским колхозникам!» И все подхватили: «Ура!» Тут появилась конная милиция и повернула телегу назад.
       Буквально через минуту мы приветствовали Фиделя. Высокий, молодой, но с бородой, он стоял в открытой машине и отдавал честь нам, студентам. А мы кричали: «Вива, Куба! Но пасаран!» Время было сложное – середина шестидесятых годов. Ведь тогда чуть не началась война. Но мы  тогда этого не знали. Провожали Кастро мы также как и встречали.
        А время было, действительно, тревожное. В разгар Карибского кризиса советский  торговый корабль «Львов» шёл с Кубы в сопровождении американских самолётов, вертолётов и подводных лодок. На этом корабле находились знакомые нам ребята из Института внешней торговли, с одним из которых дружила наша сокурсница – Таня Зуза-Зуза (такая у неё была фамилия). Он рассказывал нам о тех событиях: – Американцы нас провоцировали, а мы всё время плясали «Яблочко», сменяя друг друга.
       У самого пирса по кораблю всё-таки выстрелили, но всё обошлось благополучно: наши моряки выдержали и не подались на провокации американцев. У меня до сих пор сохранилась большая красивая ракушка – подарок ребят с берегов Острова Свободы.

      Студенческие годы в Ленинграде… Порою, даже не верится, что всё это было со мной! Всего не опишешь – впечатлений хватило на всю жизнь! То, что было обычным для живущих в этой культурной столице Советского Союза, стало незабываемым для нас – студентов, приехавших из разных уголков страны. И, наверное, совсем неслучайно я сейчас пишу стихи, печатаюсь, пишу маслом картины.
                …  И я свою судьбу благодарю
                За юность ленинградскую мою!