Я жду в неизвестности, жду терпеливо:
Она мне надёжное слово дала.
Меня провожая, сказала: "Счастливо",
И поезд качнулся, помчался стремглав.
Мы жили тогда — я и Муза — в холодной
И гулкой квартире. Мы были одни.
Искали синонимы, кутались плотно
И грелись под лампой последние дни.
— Везде, — повторяла я ей безустанно,
— Пенаты, коль надо, гнездятся везде,
Куда занесёт. Мы хотели скитаний?
Пожалуйста, вот! Да и кто б не хотел?
Но вдруг она ехать со мной отказалась:
— Я тут поживу ещё пару недель.
Бродила той розовой ночью по залу,
Почти поминутно садясь на постель.
— В столицу, представь, без билетов обратно...
— А что же потом?
— По дороге решим.
Она отвечала негромко, но внятно
И твёрдо:
— Всего две недели в тиши.
— Ты в этой тиши, как всегда, затоскуешь.
Тебя ли не знаю? Ты то же, что я.
— Зато на сосну нагляжусь.
— На какую ж?
— Из тех, что у дома, поодаль, стоят.
И Муза осталась. Престранная прихоть!
Сказала, найдёт и догонит сама.
Боюсь, как бы в тамошней неразберихе
Она не сошла совершенно с ума.
Она там чужачка, и ей всё чужое:
Ботинки, и ругань, и пыль на столах.
Одно совпадение: их тоже трое —
То лица чужие в чужих зеркалах.
Она, верно, видит себя содержанкой,
Ютится в своём неприступном углу.
Неужто и вправду ей сосны так жалко?
Я этого чувства понять не могу.
Напрасные мысли. Приедет — расскажет.
Вагоном пропахшую, встречу её;
Она, лишь войдя, бросит на пол багажик
И, чая напившись, откроет мне всё.
Итак, под конец возвращаюсь к началу.
Полмесяца скоро. Я всё ещё жду.
Я жду, потому что она обещала...
— Я вовсе не сосны имела в виду.
А впрочем, забудь, пустяки. Это стАро, —
И голос окреп, и глаза озорней.
— Ведь время не деньги, не трать его даром.
У нас было дело. Напомни-ка мне...
Июль 2017