У времени просил
на час остановиться
и перевел часы,
чтоб рассмотреть мне лица.
Далеких и родных
хотел бы я увидеть
в условиях любых
без горечи обиды.
Во всём я виноват,
со всеми разминулся –
отец и друг, и брат
в потоке вечных улиц.
А двадцать первый век
и сам уже не вечен –
кругом полно калек
и давит груз на плечи.
Напрасно тороплюсь
за что-то зацепиться,
не минус и не плюс –
пустыня и столица.
Отстаивать права
не время и не место,
когда в пустых словах –
ни совести, ни чести.
Бояться и просить
не принято и стыдно,
стоят мои часы
и ничего не видно.
Еще один шажок,
еще одна неделя –
всё стёрто в порошок,
следы борьбы на теле…