На кресте был распят умирающий Бог.
Из разверзнутых ран воронье рвало мясо.
Кровь сочится по телу, по прибитым ногам,
Растекаясь по камням, по иссушенным землям.
Псы разинули пасть, лижет кровь шакалье.
Умирающий Бог стонет судорожно в муках.
И никто из зевак не прикончит Его,
Прибывая в нирване, с наслаждением слушая.
Каждый мимо проходит, забивая гвоздь в тело.
Целый мир обратился, чтоб участвовать всем.
Столь огромной толпы, обезумевшей слепо,
Чтоб вкусить кровь и тело, обрести свой Эдем.
Подошёл я к Нему и прижался к ногам.
Целовал Его плоть, пил вино - кровь из вены.
Протянул свою руку и проткнул ей Его,
Ухватившись за сердце, крепко впился пальцами.
Он вскричал, обезумев, вскинул голову вверх.
Я в экстазе кричал, прижимаясь все ближе.
Я рывком вырвал сердце, принял на себя грех,
И в руке моей Бог бился раненой птицей.
Я вонзил в сердце гвоздь, загоняя все глубже.
Я поднял его вверх над своей головой.
Оно билось тихонько, с каждым разом все глуше,
На кресте угасал Бог любимый так мной.
Вдруг толпа закричала и взревела, пав вниз.
И безумие в миг стало трезвым прозрением.
Все смешалось вокруг, мир в тревоге завис,
Ожидая тот день, назвав Его откровением.