Дети, утро, бег по пеплу трассы к Эос,
Блики луж вновь ставших частью неба,
Лёд, как плесень сходит с дома, явь согрелась,
Чьи-то песни превозносят Феба.
Мертвый век опал, как вынуждает зрелость.
Зелень парков, свежесть, звезды летней ночи,
Птицы, звери, парочки робеют
От свободы данной, от её пророчеств.
Но бледнеет в темноте аллеи
Мрамор, и с кровати с криком чуткий вскочит.
Сон в своём масштабе заглушает лиры,
Топчет хором слово, топит море.
Ночь, стоишь с лампадой в пустоте квартиры
У трюмо, как факел, в коридоре.
Образ старый проступает в новом мире:
На дверях гробницы горбунов печальных
Тень дрожит, гробы лежат под гробом,
Кружат осы ,кружат сотни жал их.
Это место с карты вырванное богом
То ли как припарка, то ли грим на раны.
Лёд смыкает воду, кража звуков, блеска:
Злоба зим, как зависть к младшим братьям.
Парк, из снега тянет руку в арабеске
Камень с чем-то, что не распознать мне,
Стон руин в черте оборванной и резкой.
Краска на фасадах сплыла в промежутки
Между "нет" и "было", даже стены
Строят здесь из праха, проплывают сутки,
Не оставят тени у антенны,
Не проронят воя у прогнившей будки.