Как бомбы летели с фашистских железных птиц,
Словно стервятники, покушаясь на свежую падаль.
И если был ты солдатом спасен, то границ
Не знала отрада.
И сейчас, просыпаясь ночами в холодном поту,
Вспоминаешь тот самый тяжкий год- 43-й:
Как будто вчера, прикрывая рукой наготу,
К расстрелу готовые, в шеренгу построены дети.
Их ребра обтянуты кожей- тонкой плёнкой.
Им крикнул что-то мерзкий фашист, и они,
Покрутив головёнкой,
Отсчитали последние дни.
У других же еще свежо воспоминанье иное:
Как открывалась пред ними дверь газовой камеры.
Но что-то вечно срывалось, приходило фашистов двое.
Все еще на слуху слёзы мамины.
"Ах, как я плакал, покуда её уводили!
И ведь не знал никто: куда? зачем?
С неё, толкаемой прикладом, наши глаз не сводили,
Ведь больше не могли они помочь ничем."
Но вот уже закончилась Война давно.
Я посещаю часто церковь.
Пусть Бог мне не простит мои грехи, мне все равно!
Я долг выполнял, громя недомерков.
И в День Победы, когда меня спросили,
С медалью при параде я стоял:
-И скольких вы людей тогда убили?
-Нисколько. Я фашистов убивал.