В последний тихий вечер февраля,
Когда спрессован черный снег
И перемолот час в минуты,
Конечностями еле шевеля,
Осмысливаю твой побег.
И как-то зябко, как-то неуютно.
Таращусь в самовара гладкий бок -
В нем лица искажаются до жути.
Я плохо понимаю "не вернешь"
И "каждый человек, по сути, одинок".
У всей этой словесной мути
В основе только то, что слово - ложь.
Живот скрутило от "прости" до тошноты.
Хохочет чья-то морда в самоваре.
Минуты издают надрывный звук:
"Тик-так". Никто не виноват: ни я, ни ты.
Печеньки на столе и чай заварен.
Я пальчиками шевелю затекших рук.