вроде парадоксальности, несправедливости и фатальном трындеце отдельно взятого маленького бытия.
Хорошо, хорошо. Мне так сильно не хотелось всё это рассказывать... Но у меня, оказывается, есть хорошие друзья. Я о том догадывалась прежде, но теперь к догадкам прибавилась уверенность - насколько я вообще могу быть хоть в чём-то уверена в этой чудовищно непонятной и непонятно чудовищной жизни. Друзья своей поддержкой надломили во мне какую-то психологическую пробку, и теперь слова капля за каплей начинают просачиваться в пролом; ещё недостаточно, чтобы спасти умирающего от жажды, но, быть может, довольно для крохотного, слабенького, новорождённого ростка правды.
Знаете, я убеждена: где-то по Земле ходит целая толпа людей, - возможно, это какое-то небольшое поселение в республике Саха или на острове Диксон, - чьё невезение по ошибке досталось мне одной. И живём мы вот так, вдали друг от друга, не ведая ничего о столь несправедливом распределении кнутов и пряников...
2011 год. Я ломаю ногу, выйдя в окно (спокойно, без суицидальных поползновений).
2012 год. Температура 40,5. В киевской поликлинике мне говорят, что у меня такой аномальный грипп. Лекарства от гриппа не помогают. Поддавшись уговорам, я лечу в Крым - чтобы узнать свой настоящий диагноз (острый пиелонефрит) и попасть под упавшую ветвь ивы. Ива ломает мне обе ноги, рёбра, пять позвонков и повреждает спинной мозг. Врачи помогают иве меня добить - делают операцию с опозданием в полтора месяца и проделывают дополнительную дырку (но об этом мне ещё только предстоит узнать - в 2012-ом я всё ещё верю врачам...) в моём и без того истерзанном спинном мозге (или мозгу? Филологи, кто знает? - моя голова нынче работает с перебоями; не путать с перепоями). На сломанной левой ноге под гипсом появляется пролежень до кости, на сломанной правой голени - металлическая стержневая конструкция, скрепляющая обломки кости на таком расстоянии друг от друга, что о консолидации не может быть и речи (хотя, разумеется, травматологи утверждают обратное). Я превращаюсь в несчастного лысеющего четырёхколёсного урода с торчащими из ноги штырями.
2013 год. Металлоконструкцию с ноги снимают, после чего кости наконец-то начинают срастаться. Но вот незадача: после 9 месяцев ношения оной конструкции нога деформирована (до сих пор). А в один солнечный весняный день, во время реабилитации в санатории, я выпархиваю аки пташка из кресла и повреждаю колено. Узи показывает надрыв мениска. Попытки реабилитации прекращаются. Заодно с узи мы решаем сделать КТ позвоночника, благодаря которому и узнаём, что весь этот год я носила в собственной спине калечащую конструкцию, повреждающую позвонки и частично стоящую прямо в спинномозговом канале. Становится понятно, что нужна новая операция - чтобы просто избавиться от этого вредоносного куска металла. Операцию делают в ноябре. Была ли она успешной - по сей день неясно, поскольку далее наступает
2014 год. После операции по указу Министра обороны Украины меня помещают в военный санаторий им. Пирогова для бесплатного лечения. Там мне дают встретить Новый год и быстренько выгоняют негодяйку, возжелавшую нахаляву получать у них все блага реабилитационного искусства, с формулировкой: "Ты что, бомж? У тебя же есть дом в Севастополе, туда и езжай". Негодяйку прячет под своё крыло другой санаторий - Бурденко, где негодяйка снова повреждает колено (на сей раз, кажется, другое) в разгар сеанса ЛФК.
2015 год. Весна проходит под знаменем "Филатов Феста", а это значит - Москва, Москва, ненаглядная Москва! Это значит - самолёт! Это значит - в злогребучем инвалидном кресле тоже можно путешествовать! Заодно ещё удалось получить квоту на 18-дневный курс в московском реабилитационном центре Министерства Здравоохранения, одном из лучших в стране... Ничто не предвещало неприятностей.
А неприятности просто выжидали удобного момента. На процедуре мне случайно сломали ногу. Конечно, случайно, просто по недосмотру; неслучайными же были бредовые заявления врачей, что это не перелом, а артрит, их отказ брать анализ на артрит и отказ делать мне какие-либо снимки. Снимки пришлось делать тайком, за дополнительную плату; разумеется, перелом подтвердился, но... доктора не успели оценить новость, поскольку быстренько сбежали на выходные - наступили майские праздники. Дежурный же врач с пеной у рта уверял нас, что я уже приехала к ним с этим переломом. Так меня и выписали - не взяв на себя ответственность, обвиняя во лжи и не сделав в эпикризе ни единой записи о том, что происшествие вообще имело место быть.
2016 год оказался в этом смысле чуть более скудным: в конце сентября, в самый последний день моего пребывания в Москве, за один-единственный сеанс расхваленный моими знакомыми иглоукалыватель оставил на моём теле такие ожоги, что некоторые из них мы залечиваем до сегодняшнего дня...
А 19 марта 2017 года я угодила в Севастопольскую городскую больницу нумеро уно имени Пирогова (как тот санаторий, хе-хе) с лёгким сотрясением и тяжёлым переломом бедра. Который не был бы настолько тяжёл, не будь я всё тем же четырёхколёсным неходячим уродом. Нога до сих пор не срослась. Операцию делать уже нельзя - не получилось собрать на неё денег (об этом расскажу, наверное, позже). Что теперь со мной будет - неизвестно, но последние крохи надежды когда-нибудь снова стать Настоящим Живым Человеком я, кажется, оставила в коридоре травматологического отделения рядом с батареей, объятой невероятно пушистым сонным котом.
Хорошо быть котом.
Надеюсь, жителем острова Диксон - тоже.
А котом жителя острова Диксон - втройне.