«Переправа, переправа! Берег левый, берег правый,Снег шершавый, кромка льда... Кому память, кому слава,Кому темная вода, -
Ни приметы, ни следа». Переправлялся сегодня дважды – туда и обратно. Вспомнились невольно эти строки Твардовского, знакомые со школьных лет. Не потому, что похоже, а потому, что переправа. Реку пересекали по понтонному мосту. Железо громыхающих понтонов лежит на колышущейся живой тёмной массе речной воды. Зыбко. Понтонщики собирают машины на берегу, выстраивают их колонной и пропускают только в одну сторону. На противоположной стороне её перехода терпеливо дожидаются автомобили, которым надо сюда – на этот берег. Наша «Нива» в первый раз шла впереди колонны, а во второй – замыкала её. Мы ездили в Сумеречную зону. Так иногда я мысленно величаю земли, находящиеся за чертой полярного круга, место, где зимой нет солнца, только краткие сумерки, и опять ночь…
Во всякое время года доводилось мне пересекать реки. По льду, по понтонам, на пароме, на катере. И всякий раз мощь открытых пространств северных рек завораживала душу.
Тонюсенькая нитка ледовой переправы на бескрайних снежных просторах реки, понтон, напоминающий тонкий волос, заблудившийся в бесконечной зыби волн – как хрупки человеческие усилия в сравнении с постоянством воды, стремящейся к Великому Ледовитому океану!
Но идут и идут колонны автомобилей к переправе, вновь и вновь пересекая могучую реку то по льду, то по зыбким понтонам, качающимся между стихиями воды и воздуха… И стояли, и сидели рыбаки на понтонах, словно чайки на волнах, мечтая каждый о своём. И сновали под ними в тёмной речной воде, шевеля плавниками и жабрами, мечты рыбаков.