Ранним вечером Петрович со Степановной наконец выбрались в лес. Огород на даче был ухожен за день, ужин приготовлен, и наступило время для личного отдыха. А рядом -- березовая роща, а за ней хвойный лес, где ели сменялись соснами, иногда встречались посадки листовых деревьев и заросли кустов. В общем, лес был смешанным. И хотя и на даче воздух был свежий, но в лесу он был такой, что грудью просто не надышишься! Да и возможные грибы, ожидающие где-то там на земле хозяйскую корзинку, влекли к себе семейную пару.
- Прогуляемся перед сном, -- умиротворенно говорил супруге Петрович. - Смотри, какой закат над поселком. Красотища-то!
- Красотища-то красотищей! Да! - поддержала его Степановна. - А вон и сыроежка в траве. Брать будем?
- Да ну ее! Пойдем по краешку леса, может, подберезовики отыщем или подальше маслята, - задумавшись, ответил супруг.
Пара направилась по дорожке в березняк и, о чем-то беседуя, углубилась в ельник. Грибов не было, видимо, более скорые на ноги утренние грибники уже все собрали, да и наступившая темнота скрыла все дары леса.
Но тут вдруг из-под елки раздался детский плач.
- Слышь, Петрович, дитя вроде плачет, - насторожилась пожилая дама и невольно прижалась к мужу.
Оба переглянулись и внимательно посмотрели под ель, где под лохматыми лапами лежал белеющий сверток, из которого доносились младенческие всхлипывания.
- Это ж какая такая зараза ребенка выбросила в лес! - Петрович потянул на себя сверток и взял его в руки. Из глубины белых пеленок на супругов смотрело сморщенное темное личико младенца, оно чмокало губами и по-кошачьи поплакивало. - Вот тебе и грибы! Пошли, Степановна, домой! Спасать ребенка надо. Завтра в милицию поедем.
Аккуратно положив запеленатого ребенка в большую корзинку и приговаривая: "Баю-баю", - они двинулись по подлунной давно знакомой дорожке домой.
- Ну вот мы и дома! - открывая дверь и включая свет, произнесла Степановна и, озабоченно добавив: - Чем кормить-то будем малыша? - заглянула в корзинку и выдала истошный вопль:"Ааааа!"
Петрович же, разинув от ужаса рот, присел на ноги. Яркий свет упал на лицо ребенка, и супруги увидели черную мордашку с рожками, пятачком и бородкой. Существо злобно захихикало и вытащило из пеленок ручки и ножки с копытцами. "Мамочки!" -- вскричал мужчина, разводя руками. В этот момент со стены в углу рухнула на пол старенькая иконка, которая висела там на всякий случай. "Свят, свят"... - не зная что сказать, запричитала Степановна и стала неистово креститься то слева направо то справа налево, потом сорвала со своей груди серебряный крестик и машинально рукой поднесла его к мордашке чертика. Чертик взвизгнул и затих.
- Слышь, затих, адова сила! Петрович, давай приходи в себя! Несем его на болото и там оставим. А то беды какой не обремся! Надо бы еще пепла в печи набрать, чтобы посыпать вокруг него.
Супруги, тяжело дыша и держа крестик над головой найденыша, взяв золу и фонарик, на дрожащих ногах отправились к болоту. Путь лежал мимо кладбища, где каркали вороны и шарахались темные тени, но яркая луна освещала путникам тропинку и они плечом к плечу шли рядом, шепча некие божественные тексты, которые приходили на ум. У ближайшей кочки под кваканье лягушек они остановились и поставили корзинку на землю, рассыпав вокруг нее пепел, чтобы чертенок не выбрался из круга и не побежал за ними. Найденыш молчал и только скрежетал зубами. Пара, выставив впереди себя крестик, попятилась назад и прошла задним ходом метров сто, а потом что было силы оба побежали не оглядываясь домой.
Дома Петрович выгреб всю золу из печи и, рассеивая ее, стал рисовать круг вокруг дачного домика, а супруга все ходила рядом и не могла успокоиться. Страх одержал над ними победу и до самого рассвета не дал им расслабиться и уснуть. А утром с первыми лучами солнца, вооружившись лопатами, они стали копать новый круг вокруг своего дома. Когда после удивленные соседи спрашивали их, зачем им это круглая канавка, они объсняли, что собирются посадить кустарник. Но кустарник супруги так и не посадили. Днем они уехали домой в город и вскоре выставили свою дачное хозяйство на продажу.