Дай мне руку, Вирджиния. Пусть рука
и бесплотнее, и беспомощнее, чем облака,
всё же чувствует бьющееся, трепетное тепло.
Пальцы хрупкие и изящные, как оплот,
я сжимаю. И в сотый раз предстоит прочесть…
Запятнать можно пол, милая, но не честь.
Цепи пыльные, проржавевшие тяжелы.
Вероятно, так просто избавиться от жены
невозможно. И плата – трехвековая боль.
Подари мне, Вирджиния, смертный немой покой.
Ведь любовь побеждает ненависть, голод, страх,
если старое миндальное дерево – сплошь в цветах.