То пляшут мёртвые - на нашей стороне,
где утро утренне, а август бесколосен,
где нет ни сна, ни дня, на свет
летят цикады. Между сосен
их ловят длиннопалые ловцы -
в разодранном на лоскуты пространстве
всю ночь гремит, гремит, гремит -
то пляшут мёртвые. Так наступает завтра.
Так завтра наступает - костяной
ногой на пятки без ботинок и без туфель,
и я тащусь домой, домой, домой,
но нету дома, и кругом как будто
чужая родина, оскалившись, лежит,
раскинув бородавчатое брюхо,
а у её подножья - жизнь
кончается, кончается как будто.
Кончается как будто жизнь
среди ухабов и колдобин,
а мне идти, идти, идти
от Кёнигсберга до Владивостока,
и всё она клонится надо мной,
немытая старуха над иконой,
и пляшут мёртвые, и некуда домой,
и я бегу, бегу, бегу из дома.