Соберутся трое знатоков
поздно ночью как-нибудь на кухне.
Под борщец, картошечку и плов
им же надо накатить и ухнуть,
а потом вальяжно погудеть
про "битлов", про "Yes" и про "King Crimson",
чтобы не напрасно посидеть.
На худой конец сойдет и "Springson".
В той беседе (крайне невпопад)
будет упомянут вирус Petya.
И перебирают всех подряд
рок-героев рубежа столетья,
что штампует щедро поп-актив,
скопом бросив на поток афишный.
Но один в застолье голос тих.
Этот бедолага - третий лишний.
Он в руках елозит свой стакан,
рот открыть боится (вдруг заметят?),
четко зная то, что он профан.
Багажом блеснуть ему не светит.
Видя, что не знает ничего
и не сладит с этой незадачкой,
вдруг про Филла Коллинза его
спросят с обязательной подначкой.
Он тогда пытается соврать,
показав, что кое-где вдупляет
(Так ребенок среди взрослых дядь
разговор постыдно оглупляет).
Сразу раздается дружный смех.
В самую ужасную минуту
поздравленья слышатся от всех,
что он рифф с бекаром перепутал:
"Ты орел, ты просто молоток!
Лепет жалкий твой вполне занятен.
Белоусов Женя - потолок
всех твоих возможностей, приятель.
Ты не знаешь, кто такой Мастейн, -
впредь с тобой здороваться не будем.
Уходи, но нам оставь портвейн
как цивильным настоящим людям".
Он в свой дом понуро побредет,
чтобы там спастись, как в старом срубе,
и, включив старинный "Depeche Mode",
дальше грусть-тоску свою голубить.
И, железом сердце охватив,
встанет правда с ясностью нагою,
что от века дружный коллектив,
будто стая, нетерпим к изгою.
5-6. 08.17