И сизый корпус стальных вершин,
проткнувших небо тугим капканом,
и опалённые солнцем раны
дорог, истерзанных треньем шин,
и бесконечная тишина,
вбирая шелест травы испрелой,
в душе артачилась и гудела,
холодной злобой достигнув дна.
Я не молилась и не лгала,
растаяв в гранях житейской призмы, -
в ней не работают механизмы
такой защиты добра от зла.
И обезврежен в моей груди
росток надежды табачной дымкой.
И бьётся память в пределах снимка,
и вехи августа бередит...