Сидел - как сфинкс - в кабацкой полумгле,
властителем ночного шАбаша.
Пред ним путана - словно на метле -
кружилась, в похоти осклабившись.
Взирая, нежно поднимал бокал
с вином, горящих тайным пламенем,
и пил, прильнув, как будто целовал
он краешек святого знамени.