Скамья обтянута бархатом мха. Белье
сохнет на (некогда) белой веревке, натянутой между берез.
В предвкушении пищи гудит проклятое комарьё.
Который год.
Улица длится вдоль перелеска (отсюда и комарье). Дом
выстроен в лучших традициях детского творчества: дым
из трубы, треугольничек крыши, зигзаг крыльца. В нем
явно кто-то живет.
Боже мой, неужели мы? Неужели вот это вот – мы:
стираем посуду, моем белье, видим блины и печем сны?
Неужели у нас даже есть сын?
Это ж "полный пакет".
Моя тридцать-какая-то осень дурацким вопросом: "Пчеле
или не пчеле?" – меня ставит в тупик. На челе
моем недоуменье. Прости, дорогая, но я не парле
на твоем языке.
А пчеле в чистом поле, увы, не летать. Быт
все равно закатает в бетон, а затем и совсем поглотит
весь твой мед, бытиё, бытие. Так что лучше уж сразу не быть...