Обзорчик
(писался вслед критике редакторов, поэтому неполон, непоследователен и все такое)
"Синее"
Игорь Гонохов
много, немного осталось зим,
но – доживу до старости.
этой зимой сочиняю гимн
усталости.
быстро проходит отмеренный век.
можно, (ещё не поздно)!
лечь на подтаявший тихий снег,
и посмотреть на звёзды.
с неба на землю спускается тьма
добрая, мягкая, зимняя.
мама усталости – это зима
синяя, синяя.
вспомню потом, у метро, на бегу
(ах, опоздание вечное)
как я лежал! как лежал на снегу!
вечером.
даже, даже, когда весна,
всё ж остаётся малость.
малостью, краешком синего сна
будет моя усталость.
эта усталость – расцветка для зим:
синяя, синяя, белая.
что сочинилось? не то, чтобы гимн –
но колыбельная.
Стих Игоря Гонохова нравится. Хотя бы вот за это чудесное "мама усталости – это зима/синяя, синяя" . Автор всегда видит и пишет важное и строит свои стихи так, чтобы в их неспешности, паузах и повторах это важное и мудрое становилось более выпуклым, пока ты обходишь все детали, разглядываешь их с разных сторон. Чтобы нам вполне прожить стихотворение, а не проскочить мимоглядом и лишь вспомнить "на бегу" о чем-то, противостоящем спешке. Например, о целой синей зиме, которую можно не заметить, если не полежать на снегу )) Помните мультик "Паровозик из Ромашково"? )) Вот оно, присущее стихам Игоря плотное слияние мудрости, глубины и юмора.
.........................................
"Падаю в белую пыль и греческая туника"
Красноглиняный Голем
* * *
Падаю в белую пыль и греческая туника
Меня отражает, будто сшитая из озёр.
Между деревьев мелькают собирающие чернику
Восемь твоих сестёр.
Их шаги не слышны. Повсюду сухие листья
Собираются в сферы, взлетающие на метр.
Когда между нами останутся только числа,
Исчезнет система мер.
Сфер раздаются вакуумные разрывы.
Люди взявшись за руки с детьми ходят по мостовой.
Москва-река образует вихревые течения под обрывом
Меня с тобой.
По поводу стиха Красноглиняного Голема, или Григория Горнова, хочу сказать: чистокровная поэзия! А спотыкания на стыках слов добавляют стиху жизни - такой неосимволизм, не набриолиненный, как прежде, а лохматый на ветру. Такие гейзеры, стреляющие кипятком среди идиллических декораций: "Сфер раздаются вакуумные разрывы./Люди взявшись за руки с детьми ходят по мостовой". Белая пыль, черника, сухие листья - тонко и артистично поданная история отношений всех со всеми: "Когда между нами останутся только числа,/Исчезнет система мер".
Что-то из древних философий сквозит: белые туники, сферы, взявшись за руки, система мер... но больше даже напоминает мне древние барельефы и фрески - профили, изящно отставленные руки, силуэтность. Условная история реальных людей, мнящихся куклами, которыми правят... вихревые течения души автора. Очень красиво!
.........................................
"но все-таки"
Зиновий Антонов
не можется любить
так хоть полайкай
или хотя бы уж тогда - облай
между тобой венерой и ямайкой
ушел в депо осанистый трамвай
идешь по рельсам оббивая ноги
а млечный путь торжественен и крут
похоже в этой сказочной дороге
был нужен нет не пряник все же - кнут
пойдешь направо - там в итоге лево
пойдешь налево - можешь не дойти
и ломишь прямо
гнёшь через колено
и понимаешь там уже не ты
внутри лишь то чего там быть не может
снаружи все что дОлжно бы внутри
и ты бредёшь уже почти без кожи
и глаза у тебя не два а три
и нет того чему и негде взяться
и воздух - растворившийся песок
ни языка чтоб рассказать все вкратце
и ни курка чтоб выстрелить в висок
твой млечный путь ухабы и позёмка
воспетые с луною вязь и грязь
а толк лишь в том что никакого толка
а смелость в том
что лишь одна боязнь
и знаешь точно что не доберешься
а от того ещё сильней спешишь
и веришь в ложь которой не спасешься
и смотришь как стекает правда с крыш
но все-таки бежишь
О стихе Зиновия Антонова хочется пару слов сказать: его главный козырь - эмоция, к которой прилагается сложная драматургия и неотъемная авторская динамичность. У Зиновия все стихи движутся, разворачиваются в пространстве, автор порой пренебрегает деталями и дает масштабную картину, меняющуюся на наших глазах:
"между тобой венерой и ямайкой
ушел в депо осанистый трамвай
идешь по рельсам оббивая ноги
а млечный путь торжественен и крут
похоже в этой сказочной дороге
был нужен нет не пряник все же - кнут".
Присутствует чуть не весь набор мачо: пряник-кнут, курок-висок (и где-то тут должно быть виски), полайкай-облай)), "и ломишь прямо/гнёшь через колено". В общем, стих трещщщит от эмоций и даже страстей. Их неподдельность поверяется откликом читателя - а стих действительно хитовый! Автор говорит здесь живо и немного непоследовательно - так, как ему велят чувства, и мне кажется, это очень искреннее и хорошее произведение. Толкует его Зиновий малость путано) при том, что написанное работает, доходит и впечатляет. А главное, стих не нуждается в пояснениях)) он состоялся.
.........................................
"улица Васнецова"
Лукерия
мы бы жили с тобой
мы бы шили пиджак наизнанку
по крюкам переулков
по купцам у окна куковали
там как веришь не веришь
клён ладошку из тени кладет на ладошку из тени
тень идет по луне
убивает растет и стареет
тень по мне по тебе
по морщинам деревьев
по трещинам бревен
по купцам по крюкам переулков
растет и стареет
Хочется отметить стихотворение Лукерии «улица Васнецова». Интересная получилась фантазия о прошлом, вижу тут старую Москву (которой все меньше) и провинцию – бревенчатые домики рассыхающиеся, герани на окнах, сирени. Мне не хватает старого деревянного города, теплого и морщинистого, чеховского и кустодиевского, живого, дышащего, кривящегося, стареющего вместе с его деревьями. Но тут скорее история о том, как героине хотелось бы спрятаться под изнанкой новизны, в отобранном у нее мире вместе с ушедшим или уходящим человеком («мы бы жили с тобой/мы бы шили пиджак наизнанку»). Что ей хочется задержаться в истории как самой природе и стариться вместе с ней:
тень по мне по тебе
по морщинам деревьев
по трещинам бревен
по купцам по крюкам переулков
растет и стареет
Такой текст не был бы интересен: ну и что, скрыться, «куковать» и стареть вместе – скучно и затерто – если бы написано было не так удивительно… структурно, зернисто. Ты не столько видишь, сколько ощущаешь этот мир, его кривизны и складки, морщинистую гладь)) потрескавшийся красочный слой, высохшую кожу чеховского саквояжа, старый клен перед домиком. Автор буквально лепит для нас из слов свой фактурный и цельный стих, ведет «по крюкам переулков». Читатель как бы состарился уже настолько, что живет больше ощупью и знает свой мир тени вот таким, каким его делает Лукерия. Двигаясь вдоль трещин и по пути окончательно исчезая…
(19.08.2017)