«Ты можешь есть плоды любого дерева в саду, но не с дерева познания добра и зла. Не ешь его плодов, ибо в тот же день, как отведаешь их, непременно умрешь» (Быт.2:16, 17).
Хотя наши прародители и были сотворены невинными и святыми, но и у них была возможность согрешить… Они могли радоваться общению с Господом и святыми ангелами, но, прежде чем стать вечными причастниками этой радости, их верность должна быть испытана. Уже в самом начале своего существования человек был ограничен в своем желании потворствовать себе, в своей губительной страсти, которая лежала в основе падения сатаны. Дерево познания, стоящее в близи дерева жизни посреди сада, должно было стать средством испытания веры, послушания и любви наших прародителей. Им разрешалось срывать плоды совсех других деревьев, но под страхом смерти воспрещалось вкушать плоды с древа познания. Их ждали искушения сатаны, но если бы они мужественно перенесли его нападки, то навсегда были бы ограждены от его власти, наслаждаясь вечным благоволением Бога…
Бог мог бы сотворить человека неспособным к нарушению закона, Он мог бы удержать руку Адама от запрещенного плода, но в том и другом случае человек был бы несвободным нравственным существом, аавтоматом. Без свободы выбора его повиновение оказывалось бы недобровольным, а вынужденным. В таких условиях непроисходит становление личности… Это умалило бы достоинство человека как разумного существа и подтвердило бы обвинение в деспотизме, брошенное Богу сатаной.
Бог создал человека правым. Он наделил его благородными чертами характера без какой бы то ни было наклонности козлу. Он одарил его блестящими умственными способностями и дал ему самый сильный стимул для того, чтобы оставаться верным Богу. Совершенное и постоянное повиновение являлось условием вечного счастья. Лишь на этом условии человек мог иметь доступ к дереву жизни…
Останься они верны Божественному закону, их способность познавать, радоваться, любить постоянно возрастала бы. Они приобретали бы новые сокровища знаний, открывалибы новые источники счастья и получали бы все более ясные понятия о неизмеримой, неисчерпаемой любви Божьей