3. Ни в Лувр я не хочу, ни на войну. Миледи и все

Сергей Разенков
   (предыдущий фрагмент "2. Забрать красотку самовывозом. Сёстры-антиподы"
      из романа "Миледи и все, все, все": http://www.stihi.ru/2017/08/21/4734)

– …Ужель  ваш      аппетит      воспламеню?! –
язвила Афродита. – Для меню
     зачем моя     рука    вам?            – В ней нет яду.
– Вас, сударь,    пожурить    не премину.

– За что?                – За то, что с вами нету сладу!
    Горячность вашу ставя вам в вину,
    я вижу в вас не только лишь браваду.
– Нисколько рот мой не слюнявый… ну,
    лишь     чувственным     чуть стал, познав отраду,
    облобызав вам пальцы пять раз кряду.

– Ни в Лувр я не хочу, ни на войну.
   Мне б даже не хотелось за ограду…
   тем паче ехать с вами. Ну вас к ляду!
   Я всем про     опасенья     раззвоню!

  Каким коварством, сударь, иль за плату,
  под самую вечернюю зарю
  так быстро удалось, ведь день – к закату,
  уговорить вам матушку Беату:
  любимую послушницу свою

   отдать в чужие руки?! В обе… хвату!..
– Я не один. Поскачем вшестером.
   Вина даст настоятельница кварту.
   А     мало     будет – мы    ещё    сдерём…

   А     вам-то     что терять тут?! Платье? Фартук?
– Не то чтоб мне жилось с особым фартом,
   но с этим, милым мне, монастырём
   судьбу связав, молюсь я, чтобы Фатум
   был милостив ко мне.                – Коль бесноватым 
   я не     кажусь     вам, то, пока я рядом,
   зло не      грозит      вам, мадемуазель.
– Не сталкивалась я со злом досель
   и предпочла б      остаться      тут.                – Чревато.
   Пусть вы со мной и держитесь предвзято,
   меня вам лучше слушаться.                – Ужель?

   С нечистым знаться – не     моё       призванье!
   Однако, незнакома я и с вами.
   Оставьте приказной тон для ханжей!
– Представлюсь вам, когда отсюда свалим
  и я вас привезу под Ла-Рошель.
– Нож  острый – оказаться средь развалин,
  иль кровью переполненных траншей!
– С надежд начните светлых.                – Да хоть с пёстрых!
– Добры душой?                – И      сердце      не с напёрсток!
– Своих я моложавей племяшей,
   пусть резвости пример и до сих      пор     с них
   беру      я… Вы проникнитесь, ма шер!

   Гром пушек с лязгом шпаг и палашей
   сердца смягчает женщин самых чёрствых.
   А счёт сердечно-плотских рубежей
   вести рад лично с вами… без ножей…
– На монастырских практикуйтесь сёстрах!

– Мне б к тайнам подбираться, как сапёр…
   Не вправе задавать вопросов острых,
   хочу… их задавать на перебор.
   Как вышло, что за годы до сих пор
   Беата не подвигла вас на постриг?!

   Подводных тайных нет ли тут камней?
– Она во всём      участлива      ко мне.
   По голосу – наставница. Глазами ж –
   пристроила б меня сама бы замуж…
             *            *            *
– …Громила, в строй! И     ты     встань, Конокрад! –
вожак охрип: сам миссии не рад,
он каждого из шайки звал героем,
пытаясь отстающих ставить строем. –
    Ты думал, нас ждёт     рай,     дегенерат?!
    Удачу к нам перетяни-ка, трат
    не зная, с вражьим сталкиваясь роем!
     Ускорься! Ждёт привал с английским ромом…
Шли рейдом гугеноты – их отряд
сквозь лес густой, бор, битый буреломом,
ворочался в порыве неуклонном.

Отряду гугенотов не до грёз.
До праздности дух тоже не дорос.
Ни дыма, ни огня, ни криков-стонов.
Без женщин лес не лучший из притонов.
Суров был командир – суров и спрос,
которым он уел своих шпионов,
двух злых самокритичных "скорпионов":

– Незримыми, как крысы из щелей,
   стать надо, не нарваться чтоб на вилы…
   Хмырь Жозеф, де Рошфор, де Ришелье –
   три камня преткновенья основные.

   Со всеми ими, вредными доныне,
   в присутственных местах или в жилье,
   неважно где, как парни заводные
   мы б справились – и дело не в цене –
   но им      гвардейцы      служат, как родные!

   Гвардейцы заберут жизнь и кошель.
   А вот на их пехоту – тьфу, Мишель:
   по слабости      сама      нам сдастся даром!
   Кто служит в их пехоте? Хлюпик-даун!

   Сброд их пехоты – это лишь мир вшей!
   А эти – нас      живьём      бы обглодали!
   Зверей-гвардейцев     видели,    Мишель?
   Их разве что лишь     черти     б оправдали,
   нам вешая на уши вермишель!
– День ото дня наш враг всё легендарней.
    Но с нами встречи     тоже     ведь летальны…
– А эти осаждают Ла-Рошель!..
  От них дрожал когда-то весь Марсель,

  где на дуэлях, и отнюдь не в тайне,
  врагов их души так и отлетали!
  Для всех гвардейцев зверства – самоцель,
  но это – с нами     схожие     детали…
  Держали вы фасон на пьедестале?

– У жизни, как у смерти, свой пик цен…
  Врагу не     рисовался     я со стен.
– Вы – самый скромный ухарь в нашем стане.
  Устраивать для них заранье сцен
  и акций устрашенья вы не стали?
  Была охрана всюду иль местами?

– Разведчик доложил, в охране семь
   гвардейцев. Сплошь у нас по людям фора…
   Должны мы, командир, следить за всем,
   что будет в поле зренья де Рошфора?

– Вплоть до того, с кем  шАшни  он завёл…
   Пускай его поездка станет скоро
   последней после всех его афёр.
– А коль исчезнет сам он или свора…
  А вдруг граф сам     себя     сворует?!    Вор,    а?
  А вдруг его – мне в мыслях не до вздора –
  всего загримирует куафёр
  без риска узнаваемости, стрёма?..
– Придётся потрудиться до измора,
  чтоб этакое чудо, как граф-вор,
  из-под     земли     достать, да хоть из моря…
  Ближайший враг нам нынче – де Рошфор.

  Не знает он ещё – заморыш! – форм
  войны с ним нашей конной резвой группы!
  Для нас, как только счёт пойдёт на трупы,
  излишне соблюденье Божьих норм.

  Жестокость не покажется чреватой
  в бореньях с ненавистной нам триадой.
  Не жалко нам покинутых берлог.
  Отряд наш не приют для выпивох.
  Меч против     кардинАльщины     треклятой!

  Наш вклад в борьбу не     мелочный     плевок
  отсюда в душу наглого прелата. 
– Вновь крышу наша шайка      обрела,     да?
– Граф де Субиз вновь вызвал и привлёк

  нас ради тайных рейдов и диверсий.
  Секреты де Рошфора стибрив впрок,
  раздуем их мы в духе наших версий.
  Мол, мы прошли ряд городов и весей,

  активно прошуршали тут и там,
  преследуя Рошфора по пятам.
  С проблемой болевой, а не щекотной,
  он долго огрызался, мол, всей кодлой.
  С презрением ко всем его понтам
  и щёлканью зубов, мы шли на плотный
  контакт, состав имея полуротный…

  Одни шипы и нету вовсе роз.
  Граф долго не решался, мол, всерьёз
  нам противостоять, рискуя многим,
  вооружён сам против нас моноклем.
  Граф слухами о трусости оброс,
   висящими над ним, как меч дамоклов.

– Их к робким и трусливым недотрогам
  причислить – мало только захотеть!
  В реальности они упрутся рогом!
  Слинять не означает стать убогим.
  Скрыть путь не означает захиреть.
  От нашего числа – едва ль их треть,
  но выжить с ними – надо умудриться,
  коль смертный с ними бой вести, как рыцарь!
– Пустое! Для того чтоб умереть,
  достаточно всего-то лишь родиться…
              .            .            .
              (продолжение в "4. Охота за девушкой. Охота за охотниками"
                http://www.stihi.ru/2017/08/28/6595)