Свод отползал, верхужки мачт задев,
И гребни гор оглядывались круче...
Купался луч в разлапистой воде,
Весь в ягодах, грибах, пихте дремучей.
Ознобом била речка в берега.
Плескалась рыба. Изгибались уды.
Хрустел сушняк. Лосиные рога
Цеплялись за прожилки изумрудов.
Малиною с кулак, чертополох
Так изумлялся, как больной - леченьем...
Здесь в птичьем гаме перелесток глох,
И зверь непуган до упомраченья.
Рвал ноздри земляничный аромат.
У медведя слюной сводило скулы.
Томился и щедрил огромный шмат
Земли, неся живущему прогулы.
Но лапоть, растревожив лёжку трав,
Прогнал змею, непугану исстари...
Ногою твёрдой девственность поправ,
Ступил мужик богатый край мытарить.
Кайло куснуло землю. Жёлтый сок
Возобладал в лице земельной кладки.
В ячейки сетки уходил песок,
Оставив место жёлтой лихорадке.
Давило зноем...Крылья мошкары
Заточены под лезвия осоки...
И дятла дробь и отзывы коры
Объединялись в помыслах высоких.
Им в такт неслось крушенье топора.
Поводья звона, пропадая, рвались.
И тот, кто средь дремучего орал
"Ауу", и то, что эхом отзывалось.
И замертво упавшая, сосна,
Вставала срубом, будто пав для шутки.
Душистый мох, все щели осознав,
Влезал, как мышь, в любые промежутки.
Ковали громы счастье для подков.
Лучины тлели набожно и кротко.
Топились печи. В решете лотков
Дымились головёшки самородков.
Тряслись опушки. Пни, торча бобрами,
В опятах дружно прятали лицо.
Мутнел пузырь - его тянуло к раме.
Мозоли тёрли руки удальцов.
Краснела медь, как стыд у детворы.
Меха дышали, вылущив коросту.
Так время доходило до поры,
Когда гранит теряет превосходство.
И пряным сеном сотканных перин
Укачивались звёзды в небосводе.
Огнём очей самих Екатерин
Варили сталь в Демидовском заводе.
И это был тот самый край земли,
Что только славой жуткою ухожен,
Где в первых домнах жгли себя угли,
И пот металлом выходил на коже.
Ядрёнее, наваристее, злей,
В железный хват полмира взяв за ворот...
На тёплом ворсе юрких соболей
Среди лесов и гор рождался город.
* * *