Я деда не застал: он был расстрелян
В 37-м, – рассказывал отец.
И смысл жизни был в семье потерян,
Годам счастливым наступил конец.
Но я хочу поведать не об этом,
Ему и лет-то было тридцать семь.
Друзья? Кто отвернулся, кто уехал
От слов «враги народа» и «расстрел».
Осталась от него лишь горка писем,
Рисунки (он неплохо рисовал).
Красивый почерк, мелкий словно бисер,
Меня и привлекал, и волновал.
Я писем пожелтевшие обёртки
Держал в руках, но не спешил раскрыть:
Чернила на краях и сгибах стёрты,
Но строчки… словно через годы нить.
Их бабушка хранила как святыню,
Отец берёг и мне их передал,
Ведь я в семье с отр;чества доныне
Всё о родных и прошлом собирал.
Уходят в неизвестность поколенья,
Так просто и расстаться, и забыть!
А я хочу те прошлые мгновенья
На память своим внукам сохранить.
Ведь мы крепки не тем, к чему привыкли,
А тем, что к нам из прошлого пришло:
Родные, дом, вот даже эти письма
Нам помогают, если тяжело.
Взгляни на лист истёртого альбома,
На след едва известных нам имён,
Он нам несёт послание и помощь
Из прошлых, недоступных нам времён.
Я взял письмо, разгладил осторожно,
Моментом наслаждаясь, не дыша,
(Так в детстве открывал пакет с пирожным,
И замирала в сладости душа),
И медленно, лишь кончиками пальцев,
Бумагу, хрупкою ставшую от лет,
Под взглядами застывших домочадцев
Я разогнул. И я раскрыл конверт.
Слегка дрожали пальцы от волнения,
Я из конверта лист письма достал
И ощущал его как откровение,
Которого желал и долго ждал.
И ожиданья не были обманом:
Те письма для меня как жизни суть,
Я их возил с собой по разным странам
И многие знал даже наизусть.
Я их читал, и чувства расцветали –
Здесь о любви и нежности слова,
И я следил за строчками глазами,
Кружилась от волненья голова,
Я представлял себе начало века,
Перо, чернила, тонкую тетрадь,
Как два родных душою человека
Пытались чувства в письмах описать.
Как жаль, что письма бабушки пропали!
Но видно в строчках дедовой руки,
Какие они чувства вызывали –
Признания, рисунки и стихи.
Писать пером, возможно, старомодно,
Но это стиль возвышенной строки.
Скорей всего, рукой писать удобней,
Чтоб чувства раскрывались, как цветы,
Чтоб были в них и глубина, и сила,
И что-то, что понятно лишь двоим,
И дед макал своё перо в чернила,
И получались строки о любви.
Казалось: пожелтевшие листочки,
Казалось: просто смятая тетрадь.
Но ты разгладь, взгляни на эту строчку –
Ей можно словно воздухом дышать!
Ей можно как псалмом молиться,
Когда, казалось, жизнь пришла к нулю.
Но постарайтесь ею вдохновиться:
Всего три слова: «Я тебя люблю!»
Уже темно, фонарь мерцает тускло,
Я письма собираю. День погас.
И замер до утра, устал и грустен,
Мой своенравный и седой Пегас.
Июнь 2017 г, Стокгольм