На своей страничке продолжаю печатать
воспоминания о военном детстве своей супруги
Переверзевой(Долговой) Людмилы Васильевны
Дети войны – 14(продолжение)
*14*
…У навозной скирды Степаныч сказал: «Кто устал, отдохните, а вы, бабоньки, поспешайте-поспешайте, время не ждёт, снег-то талый. То-то и оно, понятно?» . И, вдруг, Лёшка запел: «Вставай, Страна огромная», - мы дружно подхватили и взялись за волокуши. Всю ли мы песню допели или нет, я не помню, но то, что мы вместе со взрослыми доделали всю работу, - это точно! А вот Мишка и Буян отстали от нас, они ещё тащили свои огромные волокуши. – «Для них, - сказал Степаныч, - ещё завтра будет, - и стал распрягать Мишку». Я подошла к нему и дала ему вторую морковину, погладив по носу.
У коровника нас встретила тётя Наташа и просила зайти к ним. Дядя Саша привёз из центра нам письмо от мамы. В письме мама просила, чтобы мы чаще писали и что Валя скучает, а ещё написала, что Володя, мой дядя-ровесник, уехал в Красный Холм, и чуть было не увёз Валю. Хорошо, что мама как раз работала на путях и увидела их: Володя искал под вагонами ящик побольше, чтобы можно было поместиться вдвоём. Он не знал, что все ящики одинаковые. Мама забрала Валю домой. Ещё писала, что приходила к ней Павла Николаевна, Витина учительница, и принесла для него новые ботинки и задание на четверть, пометив в учебнике. В письме писалось о любви к нам, о проклятой войне и она передавала поклоны всем людям, которые сейчас с нами. Низкий земной поклон тёте Наташе и дяде Саше.
Дочитав письмо, я спрятала его за пазуху. Как ни в чём не бывало дядя Саша сказал Вите: «Завтра с ребятами пойдёте загон проверять, пока наст держит, а то потом вода разойдётся и чинить будет плохо, воды бывает по пояс, у Степаныча давно уже лыко замочено, так что, с ребятами – туда. Ну, а тебе как с телятами работается? – обратился он ко мне, - не обижают тебя они? А коровок видала, познакомилась?». Тут тётя Наташа рассказала, как я знакомилась с Мишкой. Дядя Саша весело, по доброму, рассмеялся, приговаривая: «Ай, да, Люся!!». – «А Витюша уже хорошо колет дрова, - продолжила она, - и уже на стрижке овец был, помогал там». – «Хорошо, ребята, но не этим всем надо заниматься. Да, украла война ваше детство. Вы все повзрослели и нам, взрослым, большущая ваша помощь. Спасибо вам», - он закурил и вышел из дому. А мы пошли к бабушке Маланье. Поужинали и легли спать. Усталость взяла своё.
Утром зашёл Лёша за Витей и они пошли на загон. Там были оба Коли с Егорычем. Я пошла на скотный двор к телятам. Татьяна поила их и они уже сами хорошо пили с ведра. – «Люся, сегодня телят с улицей будем знакомить, - сказала она, - готова?» - «А что делать?», - спросила я. – «Смотреть, чтоб не разбегались». Я встала у ворот, а Татьяна стала выгонять телят. Было смешно смотреть, как они взбрыкивали и бодались. Но это было не долго, потом они сгрудились в кучу и никуда не шли. Татьяна сказала: «Давай их домой, хорошего помаленьку». Телят вновь вернули в телятник. Я пошла к коровушкам и к Мишке. Он ждал меня. У меня была картошина, которую я оставила от завтрака. Я отдала её ему, погладила нос и пошла к бурёнкам. Я стала с ними говорить, что бы они узнавали мой голос. На этот раз, увидев меня, коровы замычали. Может быть, просили пить. Но тётка Варя сказала: «Это они тебя узнали». Я стала давать им сено в кормушки. Тётя Варя сказала, что Зорька отелилась, - Бычок славный такой, теперь нужно ясли освобождать и телят переводить в стойло.
В минуты отдыха и во время работы мы не прекращали разговоры о войне, о письмах и о многом другом. Я вспомнила маму, мне очень стало её жалко; «Поговорила» немного с бурёнушками и пошла домой, то есть к бабушке Маланье. Вити ещё не было. Бабушка Маланья ткала холст, а я села навивать цевки. Их надо очень много. Бабушка пела старинные песни, «долгие», как она сказала: другую, бывало, начнёшь петь, а закончишь на следующий день. Я не поверила, а она засмеялась и стала рассказывать про то, как познакомилась со своим Ванечкой. Немного всплакнула (так и моя мама плачет), а потом стала рассказывать, как в сенокос он приехал из другого села. Косил он быстро и ловко. Ванечка был агрономом. Она много о нём рассказывала, а я слушая вспомнила папу, каким он был. И, выходит, что мой папа был красивее и добрее. Я плакала так же тихо, как мама и бабушка Маланья, и другие женщины.
Зашёл Александр Иванович, поздоровался и спросил, по какому поводу красные носы. Я посмотрела на Маланью: она тоже плакала. «Отставить это мокрое дело! - скомандовал он, - вечером собираем собрание по поводу посевной, приходи. А ребятам всем хорошо бы отдохнуть вместе». – «Да у меня же станок, места нет… У Варюхи можно». – « Ну, у Варюхи, так у Варюхи, я так Лёше и скажу, пусть у неё соберутся».
Накинув шаль, тётя Маланья сказала: «Пойду народ собирать. А ты платок-то повяжи!». Я собрала навитые цевки, отложила не навитые, чтобы потом сразу навивать. Пришёл Витя. Увидав на мне платок, стал (по взрослому) ворчать: «Хоть кол на голове чеши, всё равно по -своему!». Поел картошки, запил молоком и лёг на лавку, устал. Я перечить не стала, пусть ворчит. Возвратилась тётя Маланья и сказала, что идёт на собрание, а за нами Лёша придёт.
Лёшка вскоре пришёл. – «Собирайтесь, айда к тётке Варюшке, там все сегодня будем». И мы пошли на дальний конец деревни. В избе было натоплено, горела семилинейная керосиновая лампа, начищенная от копоти. Там уже сидели Галя и Катюша (самая младшая), два Коли. Мы присоединились к ним. Лёша взял стоящую в углу гармошку, спросил у Катюши: «Папка, ведь, ругать не будет?» - «Когда папка приедет, я скажу, что ты играл!» - «Ну, он меня ругать не будет», - сказал Лёша, и заиграл. Гармонь ожила, запела… Я, как завороженная, слушала её.
(продолжение следует)
г. Пикалёво, Ленинградская обл.
http://stihi.ru/2017/08/26/9729
***