Владимир Переверзев
На своей страничке продолжаю печатать
воспоминания о военном детстве моей супруги
Переверзевой Людмилы Васильевны
"Дети войны" - 19
(Продолжение)
*19*
В приписке было написано, что на письмо, которое мы писали Сталину, пришёл ответ от Ворошилова К.Е. Теперь карточки на хлеб и продукты дадут и на работу маму устроят. «Я уже работаю и получаю рабочую карточку. А вам, мои детки, надо учиться. Приезжайте, уже освободилась от госпиталя одна школа, где четыре начальные классы. Целую, благословляю вас. Ваша мама». Я прочитала приписку и хотела всем сказать, что в ней написано, но дядя Саша неодобрительно покачал головой: «Не говори, Люсь». А сам спросил у людей: «Ну, что, народ, как решать будем с нашими пастушками? Отпустим?» И стало тихо-тихо. Вышла Лёшина мама и сказала: «Иваныч, мы все здесь мамы и у нас тоже дети, о чём разговор, бабоньки? Разве мы не справлялись до них? Справлялись! И сейчас справимся». – « Ай, да Лукерья Прокопьевна! – сказал дядя Саша.
Из толпы крикнули Витю: «Иди к нам». Ко мне подошла Зоя, взяла за руку: «Пошли к нам, они всё решат». И мы побежали на другой конец улицы. Там играла гармошка и пели: «Вдоль деревни от избы и до избы зашагали торопливые столбы…» - (это об электрификации ) – и ещё пели хорошие песни. На душе было хорошо, что-то новое ожидалось. Кто-то шёл в первый класс, а кто-то уже оканчивает школу, и всем будет хорошо. Я радовалась, что нам дадут карточки на хлеб, а мама уже работает за зарплату и хлебную карточку. Но Витя об этом ещё не знал, я не успела ему рассказать. Мы все радовались, дурачились, желали друг другу много хорошего, и что после войны мы обязательно будем встречаться. Нам ни кому не хотелось расходиться.
Но тут подошёл к нам дед Фёдор и спросил : «Наплясались? Ночь на дворе! А ты, Люся, рожок-то мне теперь отдай, я теперь в дудку дуть буду». Я спросила: «Отпустили?», - «Конечно, отпустили. Ребята, хоть и не рано поедете, но спать надо. Идите по домам». И мы, простившись друг с другом, разошлись по деревне. С дедом Фёдором мы пришли на наш постой, чтобы отдать ему рожок, в который он будет играть для коров.
Дома нас ждали Лёшина мама и тётя Наташа. «Пока вы там с ребятами пели-плясали, мы вам котомки собрали, - сказала тётя Наташа, - вы молодцы, Люся и Витя, мы довольны вашей работой. Но урожая ещё нет, платить-то нечем». – «Не волнуйтесь, тётя Наташа, мы же не маленькие какие, понимаем, - сказал Витя, - нам с вами было хорошо, и на этом спасибо». – «Ой, Витюха, закон гласит каждому по труду. За труд платят! А за твоё спасибо – тебе, вам спасибо! Витюха, не озлобляйся, расти крепким, умным мужиком. Люся, а пироги-то я тебя не научила печь, времени не было». – «Мама меня научит печь, она умеет, только не с чего печь-то», - сказала я. – «Мы тут покумекали, сказала тётя Наташа, - и по крыночке муки вам принесли. Кто овсяной на блинки, кто ржаной , кто гороха. Всё упаковали вам вот в этих котомочках. А маме передавай наш привет». – «Ну, ладно, разговорились, - сказала тётя Маланья, ребятам спать пора». – «И то, правда, - сказал дед Фёдор, и обнял Витю. Теперь я за волком побегу». Всем стало весело и они ушли. А мы выпили молока и легли спать на лавки.
Утром мы завтракали. Тётя Маланья собирала в дорогу еду, завернув в тряпицу, и положила в котомку. К нам пришли Никола и Зоя. Никола принёс Вите штаны, в которых ходил в школу и сказал: «Давай меняться: мне твои портки домотканки, а тебе мои». Витя с Николой обнялись и ударили по рукам . Обмен состоялся. Зоя подала мне своё красивое, - в цветочек мелкий синий и белый, - платье. Мы с Витей мигом переоделись. – «А платок-то красивый повяжи», - сказал Витя. Тётя Маланья нас перекрестила и мы вышли из избы. Никола и Витя несли котомки. Они были увесистыми. Мы пошли по прогону. Там стояли две подводы и толпились ребята и провожающие. К нам подошёл дядя Саша. Прижал к себе Витю и сказал: «Ребята, хороших людей много, но они тихие, не шумят; их узнаешь по их поступкам. А на плохих, – их кажется очень много, – не обращайте внимания, и не унижайтесь перед ними. Каждому своя цена. Поняли ли?» - «Мы поняли», - ответила я. Дядя Саша скомандовал: «По подводам!». Все сразу расселись на телеги. Я ехала с девочками, а Витя с ребятами. По дороге вели разговоры о школе, о друзьях с которыми встретятся. Я подумала: какие мы с Витей разные с ними! Как много по-разному думаем, и что нас ждёт сейчас дома?.. От тяжёлых дум меня отвлекла Зоя: «Люся, уже приехали». Мы стали со всеми прощаться. Ребята разбежались с радостными восклицаниями. Их ждали одноклассники. Они обнимались, визжали, хохотали, были рады встрече друг с другом.
Подошёл Степаныч, он был за старшего. – «Люся, вот в этом пакете документ на поезд до Подборовья. Вы будете ехать в вагоне. Там всё прописано: в кассу предъявите, там поставят печать и поедете». – «В кассу? А у нас нет денег», - сказал Витя. – «А денег не надо, там всё уплачено, только нужна отметка в Кабоже и в Овинищах. Иваныч всё сделал. Давайте садитесь, поедем, чтоб не опоздать на поезд».
Витя почти сразу уснул. А я думала о своей школе. Хотелось учиться в школе, но видеть тех ребят, которые с презрением смотрели и кидали в нас камнями, не хотелось. Не все, конечно. Но тех немногих мне хватило на всегда.
«Приехали, - сказал Степаныч, - надо идти к кассе». – «Степаныч, подойдите сами, а то мне могут и не отметить». – «А и то правда. Давай сюда документы-то». Я вернула пакет и он ушёл к кассе. Народу у кассы не было. Все уже ждали поезд на улице. Степаныч принёс билеты и сказал: «Детские. В Кабоже попросишь кого-либо взрослых в кассе отметку сделать, поняла?» - «Хорошо, Степаныч, я так и сделаю».
Вдали показался поезд. Все стали подходить ближе к линии. Но мы,- по привычке,- не мешали людям делать посадку. Ждали, когда освободятся подножки. Степаныч заволновался: «Чего к вагону не идёте? Опоздаете!» Я опомнилась: «вот же, ведь, билеты. Витя! Бежим!» Степаныч помог нам с посадкой, а проводнице сказал, чтоб «посмотрела за ребятками». Проводница провела нас до места. Витя спросил, можно ли ему на верхнюю полку лечь. – «Можно, вагон общий, - ответила проводница и вернула нам Билеты и бумагу (документ). Я всё убрала в кисет.
В Кабожу приехали к вечеру. В кассу не пошли: а, вдруг скажут доплатить, а нам нечем. Мы отошли в сторонку, за вокзал. Сели на скамейку и поели то, что нам тётка Маланья положила в тряпицу: в ней был хлеб, картошка и фляжка молока. На фляжке нацарапано: Егор И. Мы сообразили, что эта фляжка Егорыча.
Вечером мы, как всегда, пошли на Подборовский поезд. Зашли в вагон и сели на скамью, а не под скамью. Нас ни кто не тревожил. Кто спать лёг, кто разговаривали про работу, про войну. Говорили, что должна скоро окончиться и ещё о фронте говорили, но я не могла всего этого понять, а спрашивать у взрослых детям – не прилично. Разговор взрослых слушала молча, а может и спала.
Приехали в Подборовье. На другом пути уже стоял поезд. Нам надо было торопиться. Мы побежали, но не успели. Поезд уехал, но в другую сторону, мы обрадовались тому, что опоздали, а то бы уехали в Вологду. Наш поезд ждать пришлось не долго. Пришёл поезд. Мы выбрали подножку, подождали, пока дадут отправку. Поезд тронулся и мы сели на подножку вдвоём. В Ефимовскую приехали днём. День был солнечный, красивый. Мы побежали домой.
(продолжение следует)
http://stihi.ru/2017/08/29/7719
г. Пикалёво, Ленинградская обл.
***