Какая романтическая жалость
В лазоревой весенней тишине,
Сонливая, неспешная усталость
Во всем, с чем остаюсь наедине.
За сумеречным сводом оставалось
Светило, облака – папье-маше,
И небо постепенно рассыпалось,
Как бисер – фортепианное туше;
Цветущая сирень благоухала,
Отбрасывая тень, где в шалаше,
Заставленным тюльпанами, играла
Пластинка – мемуары Бомарше.
Все о Тебе одном напоминало…
Мне не спалось. И солнце в витраже
Искрилось, как вино на дне бокала,
Пьянящего, пожалуй, что – в душе.
Лишь тонкий слой цветочной нежной пыли,
Похожей на мельчайшее драже,
Касался моих губ и мягких линий
Заката на девятом этаже.
Смеркалось. Но на улице пустынной,
Средь фонарей – мерцающих ханжей,
Никто не признавал моей кончины,
Пришедшей вместо пятничных друзей.
Все рассыпалось… Город паутиной
Окутывала череда смертей,
И кисти распустившейся рябины
Махали в память обо мне сильней.
***
Какая романтическая жалость –
Вслепую умирать как Галилей,
Не водрузив на плечи еще старость
И не вкусивши запаха морей.
Мне уходить, быть может, только в радость,
Что было мной – теперь среди людей.
Позволь, я заберу твою усталость –
Она страшнее всех моих смертей.
27 мая 2017 года