Послушай, Рони, если бы мужики могли свистеть так,
Как рассказывает моя мама,
Ты бы мог называть меня "Рима-оркестр".
Поверь, я только грелась в тылу их горячего дыхания,
А после того, как они вертели головой в мою сторону,
У ортопедов появлялось много дополнительного заработка
Оттого, что им приходилось врачевать их зажатые шеи.
Ночью я сплю одна в кровати по диагонали,
И мои мозги-сардины плавают в масле внутри черепа.
Ну да, я тоже не понимаю что сказала.
Но где же мужики, которые могут ударить словом как ножом,
а потом сказать, что если бы я была еврейкой, то давно искала бы
свою девственность.
То, что я блонда крашеная - это фантазия Сами-парикмахера.
Клянусь тебе, не я придумала ему это имя. Он родился таким.
Мы учились вместе в школе Святого Иосифа в Назарете, и на переменках
Он умудрялся сделать мне фальшивый начёс на макушке.
Его фазер говорил, что с такими руками как у него, он стал бы инженером,
Или по меньшей мере, подрядчиком по жалюзи, и взял бы в компаньоны
своего двоюродного брата.
Но Сами пристрастился к ножницам, и из наших волос уже построил
три этажа в центре деревни.
- Что у тебя за кудри, - говорил он мне,-
как у красавиц на страницах глянцевых журналов!
Только поэтому я бы вышла за него.
Но отец сказал, что все девки в деревне слышали тоже самое.
И что я не для того учила английский и математику повышенной сложности,
чтобы спалить их на чувака с ай-кью на уровне шампуня в лучшем случае.
Первые стихи я написала на столике кафе в Старой Хайфе.
Я сидела на стуле, о котором мне сказали,
что он когда-то принадлежал Махмуду Дервишу*.
Между слов я прятала слёзы, переполнявшие глаза.
Поэты – чемпионы мира по слезам. Это тупое выражение, я знаю.
Но пока ещё не могу вычеркнуть его из головы.
А самый красивый стих в мире мне показала Наташа,
жена Ахмада-стоматолога, которую он привез из Москвы после учебы.
"Чайка, она перевела,- это Божьи бикини"**, написал один русский.
Его зовут Андрей Вознесенский.
Я надеюсь, что не перепутала его имя.
Но тоже так хочу:
Сначала взлететь, а потом быть первой поэтессой, которая умеет плыть по облакам.
И тогда, как этот русский, после единственной строчки,
Влюбиться в молчание***.
С иврита. Из книги Лошадиная сила
• Махмуд Дервиш – самый известный палестинский поэт.
• Имеется ввиду стихотворение Андрея Вознесенского Общий пляж № 2
Понятно, Бог был невидим.
Только треугольная чайка
замерла в центре неба,
белая и тяжело дышащая, —
как белые плавки Бога...
• Очевидно, Рони Сомек имеет ввиду, что Андрей Вознесенский в последние годы жизни не мог говорить.