Не носить тебе гривны серебряной на груди, не надеть кольца мне на палец перед людьми, – в изумрудном дёрне, - руки - крестом, - лежать, по весне лебедой, да маками прорастать...
Знает враг мой, – Владимир, вкус крови и вкус огня, как посмел пред дружиной он всей оскорбить меня! Эх, варяги, варяги, за кем вы клялись идти, не видать вам дани с Киева, не кутить, отправляться утречком ранненько в Цареград через Русское море на ясеневых ладьях.
Как из царства Медного взял ты меня женой, а теперь не по нраву ложе делить со мной? За сестру императора сватался, лил елей... Будь ты проклят, робичич, и с царством её и с ней.
Медноглавый мой Полоцк расколот, как яйцо, но у Изяслава - рогволодово лицо... На врата Золотого царства глядишь-глядишь... Ах, не вышло б чего, повнимательней, господин...
Я скатаю палаты медные, да в клубок, пусть тебя покарает твой византийский бог, соберу в ларцы оксамиты-свои-шелка, унеси меня к морю синему, стынь-река...
Ах, какое вено ты за меня отдал! Все завидуют, князь, - так щедра была эта дань! Так остры мечи были, так копья были легки... Всем хватило стали от щедрой твоей руки. Получил отец выкуп сполна, - твоя правда, князь, что там беличьи шкурки, дирхемы, солиды, - грязь! Из берёсты зеркальце трещинами пошло, ах, не стой надо мной, как коршун, не хмурь чело, я люблю тебя, господи, как я тебя люблю! Так люблю, мой милый, что еле уже терплю. Посмотри на руки свои, – с них стекает кровь, и в крови братской плавает Рюриковичей трон.
– Кто ж, скажи мне, дева, тот самый твой, лютый враг?
– Тот кто сын рабыни и бога чужого раб.
Так сидит княгиня – от ненависти, – как мел
И прозрачным ногтем пробует острый меч.