2 часть истории)
Сильный, декабрьский ветер, как назойливый комар, жужжал под ухом и умудрялся залетать, даже под новенькую, стёганую телогрейку, в это морозное, раннее утро. Очистив от снега последний подъезд, Иван прислонил лопату к перилам, достал сигарету и с наслаждением затянувшись, посмотрел на небо. Миллионы звезд освещали землю и, казалось, излучали даже тепло, причем это было так осязаемо, что Иван даже расстегнул полушубок и, подставил горячую грудь холодному, зимнему ветру, совершенно не боясь простудиться. Он даже хотел заболеть, чтобы хоть что-то, в его новой, безмятежной жизни, пошло не так и иногда ловил себя на мысли, что несмотря на тяжёлый, физический труд, он отдыхает. Отдыхает без девочек и сауны, без роскошных пляжей и дорогих ресторанов. Вот так, чёрт возьми: с метлой и лопатой в руках.
В доме напротив, постепенно загорались прямоугольники окон, наряду с фонарями подсвечивая унылый, зимний пейзаж.
" Господи, как же хорошо-то на свете", - счастливо подумал Иван, - и стоило тратить столько лет жизни, чтобы заработать эти грёбаные миллионы, когда жить можно намного проще и интереснее.
Докурив сигарету и выбросив бычок в урну, Ваня схватил лопату, открыл дверь подъезда и прошел внутрь. Сразу возле лифта, за покрытой облупившейся , зеленой краской железной дверью, находилась его берлога. Комнатка пять на три. С санузлом и крохотным душем, а также небольшой, уютной кухонькой. Иван стянул валенки, повесил на крючок у двери телагу, включил свет и с наслаждением вытянув ноги, сел на небольшой, старенький диван. Из всей мебели, кроме дивана да кожаного кресла-качалки, Ваня являлся счастливым обладателем жёлтой, дээспэшной тумбочки, с стоящим на ней допотопным, круглым телевизором, а посредине комнаты имелся, покрытый белой клеёнкой, прямоугольный стол с красивой стеклянной вазой. В вазе стояла одинокая, красная роза, которая почему-то казалась совершенно чужой в этой убогой халупе. Взяв на руки, крутившегося под ногами, рыжего, пушистого кота, Иван натянул тапочки, поставил на кухне чайник, налил Рыжику молока и, с удовольствием понаблюдав, как тот аппетитно лакает из блюдца, вернулся в комнату и врубил телевизор.
С утра, как всегда, показывали новости и он, откинувшись на спинку дивана, задремал под монотонный бубнеж диктора.
Внезапно открыв глаза, Иван сделал звук громче.
На экране пожилой, импозантный мужчина, сидевший за столом в роскошном офисе, давал интервью какой-то худосочной блондинке, в минимально короткой юбке, грандиозно больших очках, и разукрашенной, словно Чингачгук перед наступлением на коварных гуронов.
- Ваша фирма продолжает укреплять свое лидерство на рынке высоких технологий. В этом году прибыль "Хайтек-Инвеста" удвоилась, несмотря на бушующий в России кризис. Не раскроете ли секрет: с чем связан столь значительный успех?
- Никакого секрета нет. Просто мы занимаемся реальным производством, постоянно вкладывая значительные суммы в различного рода, по настоящему перспективные, инновации. Проще говоря, стараемся не стоять на месте и, год за годом, планомерно идем вперёд. А что касается кризиса, - мужчина усмехнулся в усы, - вспомните слова профессора Преображенского о сортире и головах и тогда вам всё сразу станет понятно.
"Да, - подумал Иван, - классика никогда не была Мишиным коньком.
- Около трех месяцев назад, весь город взбудоражила новость о пропаже одного из членов директоров вашей компании: Савельева Ивана Сергеича. Не появилась ли какая-то новая информация.
- По этому вопросу советую вам обратится в наши доблестные, правоохранительные органы. У нас, на данный момент, ничего нового, по этому делу, нет.
Иван ухмыльнулся, выключил телевизор и мысленно поаплодировал Рестакову.
" Молодец Степаныч, не подвел. Еще бы: за те деньги, что он от меня получил, будет молчать, как красноармеец на допросе в гестапо, да и компроматец на него убойный имелся"
Гнусно конечно, но не гнуснее многолетней привычки Степаныча укладывать к себе в койку малолетних девочек и мальчиков. Пусть не силком ( ведь в нашем сдвинутом мире само слово - мораль, скоро наверное вообще исчезнет из оборота) но всё равно, если вякнет хоть слово - флэшка с его "посиделками", тотчас окажется на столе у начальника городской полиции и он об этом прекрасно знает.
Налив себе большую кружку чая, Иван нашарил в тулупе пустую пачку из-под сигарет, чертыхнулся и быстренько одевшись в одежду попроще вышел из дома.
До ближайшего магазина идти было минут пять. Стоило только пройти под аркой между домами, свернуть на право и пройти еще сотню шагов.
Свернув под неосвещенную арку Иван встал как вкопанный. День понемногу уже разгорался и в его, неясном пока, свете, он заметил лежащую на земле женщину и двух подозрительных субъектов, которые похоже занимались тем, что обшаривали её.
- А ну, детишки, свалили отсюда по быстрому, - грозно сказал Иван, подойдя поближе.
- Ты бы дядя шел отсюда по хорошему, пока тебя просют, - вальяжно сказал шкет лет восемнадцати, распрямляясь в полный рост.
- Давай топай, папаша, а то ненароком вставную челюсть потеряешь, - изысканно ляпнул другой и вытащил из кармана ножик, при взгляде на который, небезызвестный Джек-потрошитель от смеха впал бы в кому.
- Вот твоего папашу я бы точно ещё в детстве удавил, чтобы такие мрази, как ты никогда не рождались, - спокойно сказал Ваня и совершенно негуманно пнул детину с ножом между ног.
Тот взвыл и согнулся пополам.
- Надеюсь у тебя проблем с детьми теперь точно не будет, - подытожил Иван и двинул второго кулаком в челюсть. Нокаут. Второй "гопник" медлено сполз по стеночке на асфальт.
Наклонившись над пострадавшей, и, уловив её чуть слышное дыхание, Иван, нисколько не озаботившись состоянием бандитов, подобрал, лежащую на снегу дамскую сумочку, справедливо рассудив, что сей аксессуар не имеет к пацанам никакого отношения, легко поднял девушку на руки и быстрым шагом пошел к себе домой.
Уложив жертву разбоя на диван, Ваня снял с неё сапоги, довольно дорогую шубку и, включив свет в комнате, внимательно её рассмотрел.
Лицо миловидное, носик чуть вздёрнутый, волосы длинные, белые, причём свои (за время своего бизнесменства Ваня научился отличать натуральных блондинок от крашеных не хуже элитного парикмахера), в общем симпатичная девушка: на вид - лет двадцати пяти. Пройдя на кухню, Иван нашарил в холодильнике початую бутылку водки и, вернувшись к дивану, расстегнул красную, вязаную кофточку, а затем тщательно растер ей грудь. В квартире запахло, как в пивбаре.
Вообще-то в медицине он был не силен, но вот однажды по ящику увидел медицинскую программу, где какой-то бодрый старикашка, растирал грудь спиртом или чем-то похожим на спирт, у находящейся под гипнозом дамочки, бальзаковского возраста, отчего данная мадам, не дожидаясь пока её выведут из транса, открыла глаза и с воплем убежала из студии.
Девушка убегать не собиралась, но открыла, оказавшиеся василькового цвета, глаза и с трудом сфокусировав взгляд на физиономии Ивана, тихо спросила:
- Вы кто?
- Дворник.
- Откуда?
- Обыкновенно, из ЖЭКа, а вот много говорить вам нельзя, я сейчас скорую вызову, а то вдруг с вами что серьезное, я же вас не осматривал, да и не доктор я - сказал Ваня и потянулся за лежащей на столе трубе.
- Постойте, - схватила его за руку девушка, - не надо скорую, я прошу вас. У меня с собой была сумочка, если только эти скоты...
- Эта, - подал сумку Иван.
- Да она, - обрадовалась та и, нашарив внутри кошелек, вытащила три красных купюры и протянула спасителю.
- Возьмите, умоляю.
- Милая, у меня принцип: с детей и женщин денег не беру.
- Какой-то вы странный дворник, - удивилась девушка, пряча деньги обратно, и, внезапно вскрикнув, схватилась за голову.
- Боже мой, как больно.
- Я же говорил, что болтать вам вредно, а вы не слушаетесь. Они вас по голове ударили?
- А я не помню. Сзади, скорее всего. Я только шаги услышала, а очнулась уже здесь, а кстати что с ними?
- Надеюсь ничего хорошего, - оскалился Иван, - и знаете что, вам поспать надо.
Он заботливо укрыл девушку пледом.
- Как вас зовут, спаситель?
- Иваном. Есть такое простое, русское имя. А тебя как зовут красавица?
- Дашей вроде. Если я не попутала, - ответила девушка и, попытавшись засмеяться, скривилась от боли.
"Не может быть, - изумился Иван, - этого не может быть"
- Что с вами, вам плохо, - обеспокоенно спросила Даша.
- Плохо тебе, - Ваня взял себя в руки, подбил у неё под головою подушку, выключил в комнате свет, ибо уже рассвело, и положил рядом с девушкой Рыжика.
- Какая прелесть, - улыбнулась она, погладив, сразу же замурчавшего у неё под рукою, Рыжика.
- Спи, а мне ещё дорожки надо песком посыпать, да в магазин сходить. Ты же голодною проснёшься, а в моем доме от голода не умирают, - подмигнул Даше Иван и, быстро одевшись, вышел из квартиры в, набирающий обороты, морозный, декабрьский день...