... Не прекращайте свой порядок, о, зарницы!
вы рать в борьбе с бесчинствующим мраком.
Венера! распустись же, белым маком,
как некогда на Милосе.
В покое
твой хрупкий стан, как некий острый принцип,
оставлен до утра.
И утром двое,
и не заметят, что под подбородком
оставлен след какой-то озорницей,
так робко...
... и за окном звучит осенний шелест.
И свет в огромном зале гаснет в шесть.
И телеграфный столб, как скользкий шест
в вокзальном кабаре, намёк на что-то,
что вынуждает крикнуть: "Неужели!" -
и луч, что просочился здесь сквозь шторы,
небрежно делит мраморную плоскость,
и красный контур губ на белой шее
взывает, ни к лицу, к рукам Милосской.